Учительница стучит карандашом по столу, потому что все расшумелись.
— Щит — историческое событие! — кричит Пучков. — А я тоже знаю историческое событие! Рекорд проходки на Красносельской.
— А я про кессонщиков читал в журнале, — солидно говорит Борис. — «Героический подвиг кессонщиков».
— А я зато знаю, что такое эстакада! Мне дядя Коля Катаманов сказал! — Это Леденчик.
Мишка тоже не выдержал:
— А что такое штольня, знаешь? И ещё эскалатор?
— Мишка хвалится, думает, он самый умный.
Всё громче стучит карандашом учительница.
— Послушайте! Не шумите!
Утихли наконец.
Антонина Васильевна переводит взгляд с одного лица на другое. Ироническая улыбочка Пучкова — самое важное не уронить себя, оставить за собой последнее слово. Таня Амелькина — нежный румянец, глаза-незабудки, а характер твёрдый, властный. Катя смотрит доверчиво, все люди кажутся ей хорошими, очень умными, она готова каждого внимательно слушать, приоткрыв рот от любопытства. Мишка — он думает, что он скрытный, а у него все его мысли написаны на лице. Он не боится Пучкова, хотя Пучков самый сильный в классе. Не боится Мишка никого, и взгляд у него смелый. А краснеют у Мишки уши, когда посмотрит на него Таня Амелькина. И это заметили все: мечтательный Леденчик, неповоротливый Борис.
Стучит карандаш по столу.
— Послушайте, ребята, что я вам скажу. Один знает одно, а другой знает другое. Можно кричать и спорить до завтра. А что если мы не будем кричать и спорить, а все вместе будем писать историю нашего метро? Что вы на это скажете?
Пучков сказал:
— Метро ещё нет, а история уже есть? Разве так бывает?
— Бывает, Саша. Метро строится. Каждый день события под землёй — это история. Кто строит метро? С чего началось оно, метро, в нашем городе? Вот история. Мы с вами её по крошечкам соберём и напишем.
— Для кого? — спросила Таня.
— Как для кого? Для детей, которые будут жить в будущем — лет, например, через сорок. Они уже не увидят, как начиналось строительство метро в Москве. А вы это видите.
— Интересно, — сказал Мишка.
И все сказали:
— Интересно.
Леденчик спросил:
— Какой она будет, наша история?
Но этого пока никто не знал.
