— И-ех! Это я, можно сказать, наловчил ся, наловчился. Раньше б сказал — завтра приходите за заказом, но, как понимаю, у вас заказ срочный, военный…
Сосредоточенно вертя в руках два револьвера, низенький лысый человечек подошел к громадному станку. Не таясь, отложил один ствол в сторону, начал прилаживать второй в тиски, забавно выпятив нижнюю губу и прищурясь. Сейчас он очень напоминал известного артиста Светина из какой-нибудь производственной комедии.
Все! Теперь мастеру лучше было не мешать, не стоять у него над душой. Мы с Гарриком пошли покурить.
На улице у самого цеха стояла скамеечка.
— Слушай, а что у него такой станок, без ЧПУ там?
— Видишь ли, Гаррик… Внимание!
Он тоже заметил. От административного здания летящей походкой поспешал аккуратно подстриженный мальчик в черной джинсе с ног до головы. Он нас даже и заметить-то не успел, но я уже смог различить, что левый рукав его джинсовой куртки расстегнут, да и вообще несколько толще правого. Как и полагается при забинтованной руке.
Это был Василиваныч! Герой пер прямо к цеху, но мы курили чуть в стороне, поэтому пара секунд для выработки оперативного решения у нас с Гарриком оказалась.
— Засветились!
— Ну! Завтра он выдаст пенку о мафиозных журналистах и преступных слесарях!
— Точно! Давай его тормознем! Заодно поболтаем…
— Василиваныч!
Мы выросли перед ним как из-под земли, перекрыв проход в цех.
— Как самочувствие?
— Хре-хре! Хреново, спасибо, ребята…
Это можно было заметить и невооруженным глазом. Даже око того ближнего, что всегда вооружено соломинкой, даже мое собственное, с сучком, возможно… словом, с Василиванычем произошло что-то невообразимо страшное. Должно быть, у него здорово схватило руку, когда он нас увидел.
Во всяком случае, лицо его сперва позеленело, затем в корчах приобрело ярко-красный оттенок, на лбу моментально проступили крупные капли холодного пота.
— Э, Василиваныч, ты что?
Не мог же он испугаться того, что мы сейчас начнем его метелить за сегодняшний печатный намек на «некоторых журналистов». Чушь! Что, мы с Гарриком — злобные мафиози, чтобы пугать-колотить из-за пары газетных строчек?
Василиваныч безумными глазами посмотрел на меня, на Гаррика, затем на дверь цеха. Отступил на шаг, промакнул пот рукой.
— Руку схватило, ох, — пояснил он, — что же еще? А… как вы? Читали меня, сегодня? А?
— Читали, читали! Орел!.
— Озверевший орел! — добавил я.
— Как, Василиваныч, не страшно тебе? Может, чем помочь? Как ты, на своей конспиративной квартире-то?
