— Извини, что тебя доставили без надлежащей помпезности. После того, что ты на говорил Ваду, я опасался, что тебя будет не так просто уговорить заехать к старому другу. Или подружиться с головой и отбросить ненужные подозрения.
Нет, ничего не возвращается. И «Хьюстон-Мутный глаз» давно уже закрыт, там, по-моему, какой-то магазин, в этом славном политехническом пивняке в начале Гражданского… и не пошел бы уже туда Игорь. Да и я постеснялся бы предложить ему пропить «роллекс».
— Я же сказал по телефону…
— Ты наговорил слишком много. Сядь. Подумай. И скажи мне, положа руку на одно место, к чему мне было приказывать стрелять в какого-то журналюгу?
— Вад просил молчать. Мы — я, Гаррик — возможно, и стали бы. А Василиваныч и не собирался. Да и мы теперь молчать не будем.
— Вот видишь? Разве такая ваша реакция — что-то из ряда вон? Разве ее нельзя было предугадать? Ты знаешь, мы — контора серьезная. Не наша вина, что кто-то захотел ее подставить.
— Ага, подставить!
— Посуди сам. Допустим, Игнатенко действительно убрал Шамиля, хотя нам это не выгодно ни экономически, ни… гм… политически, пройдет слух, что мы начинаем ломать паритет — нам же припишут и убийство «жмеринского» лидера.
— Слух прошел.
— А нам и приписали. Уже. Хотя с ним мы вообще не пересекались. И ссориться ни в коем случае не хотели. Они не слабее нас, по большому счету.
— Значит, будете воевать?
— Попытаемся оправдаться. Вот почему нам важно, чтобы вы пока не шуровали во всем этом говне.
— Ага, значит, все же «важно»?!
— Ну, можно сказать.
— А Василиваныч молчать не захотел, вот его и…
— Дима!
Корнев достал сигаретку, щелкнул зажигалкой, задымил. Я тоже закурил — не предложенную штучку из пачки «Давидоффа», а свою «беломоринку». Выпустил дым в сторону Корнева, слишком уж он не любит их запаха.
— Пытаешься подчеркнуть свою независимость? — ухмыльнулся он. — Скорей невоспитанность элементарная проявляется. Ну да ладно. Не на брифинге. Ты в курсе подробностей вчерашнего?
— Нет.
— А статью раненого героя в сегодняшнем номере его газеты читал?
— Не успел. Да и не думал, он ведь ранен…
— Просмотри, — он протянул мне газетку, — может, сомнения какие в нашей виновности появятся. Уточнение: по нашим данным, сие концептуальное исследование криминогенной среды было сдано в номер вчера в семь вечера, через несколько часов после того, как его автор, бультерьер пера и ударник печатной машинки, героически подобрал окровавленной рукой продырявившую ему предплечье пулю. Воспринимай. В редакцию он не приходил, надиктовал по телефону.
