Несмотря на все неудачи, римляне оставались слишком горды, чтобы признать свое поражение. Именно потому Рим с благодарностью отклонил дары, предложенные ему сиракузским царем Гиероном и греческими городами, сделав вид, что дела в империи идут как нельзя лучше. В результате, иллирийским вождям было приказано не медлить с уплатой дани, а македонскому царю было снова предъявлено требование о выдаче Димитрия Фаросского. Несмотря на то, что последние события как будто бы оправдывали медлительную тактику Фабия, сенат решил отказаться от предложенного им способа ведения войны, который, по мнению власти, медленно вел государство к гибели. Было решено собирать новую армию, по своим размерам такую, какой Рим еще не видел.
Было собрано 8 легионов, и значительное число союзных войск — по мнению сената этого было бы достаточно, чтобы раздавить противника, который был вдвое слабее. Кроме того, один легион был отправлен в долину По, для того чтобы заставить возвратиться на родину тех кельтов, которые служили в армии Ганнибала. Оставалось только выбрать главнокомандующего для войск.
Квинт Фабий был непопулярен в народе — среди простых людей ходил слух, будто бы сенат умышленно затягивает войну, поэтому назначать консулов казалось невозможным. Сенату с трудом удалось провести одного из своих кандидатов — Луция Эмилия Павла, который руководил военными действиями в Иллирии, но народная воля навязала ему в компаньоны Гая Теренция Варрона, совершенно бездарного вояку, известного только благодаря своей оппозиции сенату.
В то время как в Риме шли приготовления к будущей кампании, война уже возобновилась в Апулии. Ганнибал, постоянно менявший тактику ведения боя, покинул свою зимнюю стоянку и теперь направился на юг, оставляя Луцерию в стороне. Он уже завладел цитаделью Канн, которая служила римлянам главным складом.
Тем временем в Риме, Фабий сложил с себя полномочия, и теперь римская армия находилась под начальством Гнея Сервилия и Марка Регула, которые командовали ею вначале в звании консулов, а потом — в звании проконсулов. Полководцы понимали, что им необходимо дать Ганнибалу сражение. Павел и Варрон, приведшие к армии новые 4 легиона солдат также понимали это, прочем, это не сильно их беспокоило, ведь сейчас римская армия состояла из 80 тысяч пехотинцев, тогда как армия Ганнибала имела лишь около 40 тысяч пехоты. Но Ганнибал ничего так не желал, как решительного сражения, ведь широкая апулийская равнина открывала ему возможность воспользоваться преимуществами своей конницы.
