«Бросить» — так говорят в повседневной речи о разрыве. Быть выброшенным из любви — значит быть брошенным, как вещь, ставшая ненужной, вещь, которой больше не пользуются. Выпасть из любви — значит выпасть из самого себя. В любовном головокружении что-то очень глубокое притягивает нас к другому человеку, но точно так же иное головокружение увлекает покинутого в безвременье: к детству самости, к ребенку в себе. Мэрилин вновь вернулась к той одинокой девочке, к тому ребенку, которому хотелось умереть.
Лос-Анджелес,
Голливуд Сайн
июнь 1962 года
Когда это было? Поздно ночью Мэрилин позвонила Андре де Динсу, своему бывшему любовнику и верному другу, и сказала, что никак не может заснуть. Она предложила ему поехать фотографироваться на какой-нибудь темной улочке в Беверли Хиллз. Ей хотелось позировать грустной и одинокой. Он вскочил с постели, собрал свое оборудование, и они уехали на фотосессию, которая продлилась всю ночь. Фотограф забыл вспышку, и для освещения служили фары машины. Получившиеся кадры были весьма мелодраматичны. Играла ли она? Сознавала ли, что что-то в ее жизни идет не так, чувствовала ли, что за поворотом ожидает трагедия? Она ничего не могла сделать. Она брала жизнь обеими руками, вступала с ней в схватку, заключала ее в объятия, но так болезненно и беспорядочно, что принимала в себя не жизнь, а смерть. Страсть — это смертельная любовь. Гринсон и Мэрилин были привязаны друг к другу любовью и смертью, но они не занимались любовью. Им оставалось только заняться смертью. Вместе или по отдельности.
Вечером следующего дня, когда розовый туман начал темнеть и принимать фиолетовые очертания, Мэрилин позвонила Джоан.
— Привет, Джоанни. Мне хочется прогуляться, поедешь со мной?
Джоан согласилась и посадила в свой автомобиль с откидывающимся верхом Мэрилин, одетую в коричневый свитер с высоким воротом и бежевые полотняные брюки. Джоан была за рулем, а Монро, с развевающимися по ветру волосами, показывала, куда ехать. С ними поравнялся грузовик, шофер пригласил ее выпить. Когда она не ответила, он бросил:
— Ты кого из себя строишь — Мэрилин Монро, что ли?
После бульвара Санта-Моника они свернули на север по авеню Ла Бреа. Над огромным городом самолеты опускались к аэропорту Лос-Анджелеса с зажженными огнями, как отяжелевшие, усталые серые птицы. Хриплый рык их двигателей смешивался с непрерывным шумом вечерних машин. Мэрилин и Джоан пересекли Сансет-бульвар в одном квартале от Китайского театра, затем вернулись по Кахуэнге, вдоль плотины Голливудского водохранилища — продолговатого искусственного озера, которое тянулось вдоль Голливуд Хиллз. Когда они выехали из путаницы улочек, уходящих в Гриффит-парк, Джоан поняла, что Мэрилин хочет подъехать к Голливуд Сайн.
