— И зачем я только их слопала! Вот окаянный продукт!
Так бабушка говорила о конфетах, когда приходила с Тайкой в сельмаг. Тайке стало стыдно. Собирались, готовились, а она!.. Тут ее осенило. Можно же исправить дело! Она выпросит у бабушки на праздник два рубля и купит на них эти поганые помадки. А пока закроет амбар на замок и скажет Наташе, что потеряла ключ. Только бы бабушка дала денег. А в этом уверенности не было.
Решив так, Тайка немного успокоилась. Тошнота вроде бы прошла. «Ой, считать-то забыла!» И принялась бубнить сначала: «Один, два, три…»
На «двадцать семь» из дому вышла бабушка.
— Тайка! Где ты, варначка? Ступай ужо домой, зовет мать-то.
С утра Тайка взялась усердно помогать бабушке: разбирала семена, ладила луны для огурцов, поливала лук и редиску. В другое время позвала бы Тайка и свою дорогую подружку, но сегодня не смела об этом думать. Не явилась бы только сама Наташа.
— Баба! А если я тебе целых два дня, с раннего утра до позднего вечера, буду помогать-помогать, ты дашь мне два рубля, а?
— Три не хошь? На что тебе?
— А я куплю чего-нибудь, у Наталки скоро день рожденья.
— Дак я ей носки вон связала и варежки к зиме.
— Бабк! Это же ты!
— Отвяжись, худая жисть! Дам!
— А когда?
— Ну в воскресенье, может быть.
Тайка охнула. До следующего воскресенья еще, почитай, неделя.
Не пришла Наташа и на другой день. Тайке было беспокойно, тоскливо, но пойти к подружке она боялась. Опять Наташа будет показывать нарисованные солнышки, мерцать кубовыми своими глазами и рассказывать из какой-нибудь новой книжки. Потом достанет из духовки противень с пятком сухарей и скажет: «Принимай пополнение нашим запасам».
Нет-нет, ни за что! Хотя бы до воскресенья. А как только в воскресенье утром откроется сельмаг, Тайка побежит и купит двадцать или даже тридцать киевских помадок. Половину они положат в запас, а остальные съедят на радостях, и Тайка все-все расскажет Наталке. Но до этого прекрасного дня было так далеко!
В среду и четверг бабушка работала в саду. Тайка не отставала от нее ни на шаг. Разгребала луны вокруг яблонь, таскала навоз, разводила в бочке жижу для подкормки деревьев.
На яблонях засветились тугие пунцовые бутоны. Весна нынче была ранняя. Бабушка говорила, что сроду такой не видала и не было бы беды. Бедой она называла заморозки. И потому надо было запасти побольше кизяков. Притащив тридцатую корзину коровьих лепёх, бабушка, отирая фартуком потное лицо, сказала:
— Ухайдакалась старая! Теперь и поись не грех!
