Дни рождения дочери Виталий Сергеевич справлял обязательно в дорогом ресторане, приглашая туда всех, кого она хотела, а
Ляля из тщеславия звала полкласса, Надя еле сдерживала обиду: на жену у него времени не хватало - подарит на именины цветы, конфеты, серьги или колечко, поцелует в нос — будь здорова и счастлива. С ним будешь! Однажды не выдержала, за поздним ужином вдвоем сказала:
Знаешь, Витя, может, нс стоит каждый год устраивать девочке такие богатые праздники? Тем более в ресторане. Дома обойдется дешевле. Я тут прикинула: подарки не покрывают затрат.
Надежда Фёдоровна невольно посягнула сразу на две священные вещи: дочь и финансовый статус мужа. Большаков вспомнил классическую литературу, вынул сторублёвку и запалил её с помощью золотой зажигалки. Пламя весело плясало в расширенных зрачках жены. Бросив обгорелый угол ассигнации в фарфоровую миску с салатом, Виталий Сергеевич спросил:
Поняла?
Поняла, - ответила она коротко.
На этом показательная норка закончилась.
По вечерам Ляля взяла за правило нс спать, пока не придёт с работы отец, а он нередко возвращался поздно. Загнанная матерью в постель насильно, паршивка воплями вырвала право включать торшер и читать книги. Читала она много, бессистемно, но с упоением, ожидая, когда папка, вымыв руки и переодевшись в пижаму, завернёт её в одеяло, словно маленькую, и понесёт за стол пить взрослый чай под ворчание супруги,
Ты портишь ребёнка! Это не только баловство, но вредно для здоровья. Девочке давно пора спать!
Пожалуйста, нс шуми. Я слишком мало с ней общаюсь. Здоровым должно быть нс только тело, но в первую очередь душа, - мягко убеждал жену Большаков, продолжая поступать, как считал нужным.
Если нс был занят, он сам укладывал Лялю спать, садился в изголовье детской постели и рассказывал забавные истории с отложенным продолжением. Следующим вечером она напоминала, на чём остановились, и отец сочинял дальше, благо воображения у него хватало, книг в детдоме успел начитаться, да и теперь покупал много.
Когда муж уехал в командировку, Надя попробовала заменить его в роли ночного сказочника. Взяла на полке в кабинете томик Андерсена и явилась в детскую. Она видела, что Витя чаще других читает дочери эту книгу, но нс знала, что сказки чудаковатого датчанина по-настоящему им любимы, тем более нс догадывалась - почему. Самое удивительное, что и сам Большаков нс мог бы ясно ответить на этот непростой вопрос. Откровенное напоминание, что все смертно - от цветка до человека? Что страдания нс отменяют сладости любви и красоты мира? Счастливая вера в помощь Бога, которой у номенклатурного чиновника нс было? Он соглашался с автором, что «самое невероятное» — когда нет ни одного завистника, однако довольство судьбой нс признавал «талисманом». Фатализм оловянного солдатика, превращённого в кусочек олова, вызывал лишь жалость: за место под солнцем надо бороться всеми дозволенными, а если не получается, то и запрещёнными методами. Сильный человек не имеет права на печаль, но выраженная столь наивно и незамысловато, она проникала в самое сердце и возвращала Большакова в военное детство — сиротское, не очень радостное, часто голодное. Совсем как героев у Андерсена.
