Когда мы говорим о поисках истины, то рассматриваем ее как объект желания — тем самым, в сущности, соотносим идею истины с понятием блага. Стремление обладать правдой в определенном смысле является полезным для мыслительной деятельности — то есть благом, к которому мы стремимся в поисках истины. Если мы хотим преодолевать невежество и избегать ошибок, мы рассматриваем ложные представления как зло и стараемся избавляться от них; нам хотелось бы обретать знания — особенно о природе вещей, что равносильно обладанию истиной.
Теперь обратимся к противоположным понятиям и спросим себя, есть ли хоть доля истины в ценностных суждениях — представлениях о вещах как хороших, так и плохих. Когда такие мнения начинают оспаривать, большинству людей бывает трудно защищать свою точку зрения, находить аргументы в ее пользу и обращать оппонента в свою веру. Безусловно, у каждого из нас есть свой набор желаний, и все они абсолютно индивидуальны; часто то, что один человек рассматривает как благо, может не быть таковым для другого.
Если я вполне откровенен, мое заявление, что я считаю что-то хорошим (равносильно тому, что я желаю это «что-то»), является истинным высказыванием обо мне, насколько это возможно.
Мое суждение, что рассматриваемый объект хорош, не будет представлять собой правду, поскольку оно не получит всеобщего одобрения — «всеобщего» в том смысле, что он хорош не только для меня, но и для всех остальных.
Таким образом, мы сталкиваемся с довольно спорным вопросом: насколько объективны или субъективны наши точки зрения. В современном мире к оценочным суждениям относятся с большой долей скептицизма. Как правило, их считают выражением личных чувств — симпатии или антипатии, желания или неприязни. Оценочные суждения полностью субъективны и связаны с человеком, который их высказывает. Даже если они не содержат никакой правды, они истинны относительно личности, которая является их носителем; а истина состоит в том, что этот человек воспринимает некий объект как хороший, потому что на самом деле желает им обладать.
Если истина заключалась бы во мнении, что данный объект хорош для всех людей, а не только для одного, то подобное суждение сочли бы объективным. В таком случае оценочные суждения перестают быть полностью связанными с индивидуальными особенностями личности. По крайней мере, некоторые оценочные суждения тогда относились бы к сфере истины и могли бы стать предметом спора. Другие оставались бы в сфере вкуса, а значит, были бы вне обсуждений. Можно было бы ожидать, что люди попытаются достичь согласия по поводу первых, но не по поводу вторых. Вместо того чтобы повторять, что мнения «хорошо» и «плохо» — оценки субъективные, мы начали бы отстаивать позицию, будто они до некоторой степени объективны или субъективны.
