Она собирается снять свою повязку, и я останавливаю ее, положив ее руки на мою грудь.
— Нет, не останавливайся. Это не глупо.
Улыбка искривляет ее розовые, накрашенные губы, и она делает ко мне шаг. Она достаточно близко для того, чтобы ее соски задевали верхушку моего живота. Достаточно близко, чтобы почувствовать, как в нее упирается моя эрекция.
Она задыхается, но, тем не менее, не отступает. Я язвительно ухмыляюсь.
— Продолжай, Элли, — говорю я, становясь еще ближе, позволяя ей узнать, что она творит со мной. Показывая ей, что в то время как я заставляю ее чувствовать себя маленькой и кроткой, она обладает силой.
Она вдыхает, прежде чем соблазнительно прикусить свою нижнюю губу. Именно так, как я учил ее.
— Ты пахнешь так хорошо. Как мужчина и грубый секс. Как солнечный свет и дождевая вода.
— Да? И что ты чувствуешь по этому поводу
— Жар, — ее голова наклоняется, но не раньше, чем я замечаю румянец на щеках, который становится все ярче. — И сексуальное возбуждение.
Вспышка движения или света, или может быть даже голоса, привлекает мое внимание, и я смотрю вверх, чтобы обнаружить десять пар открытых глаз, направленных на нас, каждая из которых отражает различную степень шока и возмущения. У меня во рту пересыхает, и я чувствую, как к лицу приливает кровь. Я отступаю, но все же не так быстро, чтобы они могли истолковать мое отступление как признак вины.
— Все вы проделали прекрасную работу. И я бы хотел поблагодарить миссис Карр за ее интерес к делу и за попытку использования некоторых наших более продвинутых техник.
Не сдвигая ее тело слишком сильно, и не показывая свою огромную эрекцию остальной части класса, я перемещаю ее с завязанными глазами, целомудренно держа руки на плечах. Она стоит на месте, прижимая спину и задницу к моему пульсирующему члену. Я кусаю свою щеку изнутри, чтобы удержаться от стона.
— А давайте прервемся на ранний обед, что скажете?
Мы ждем, пока не выйдет остальная часть класса, прежде чем Элли поворачивается лицом ко мне. Ее щеки все еще розовые, и даже ее волосы выглядят взъерошенными, словно ее недавно оттрахали.
— Твоя мама была права, — говорит она, глядя на меня стеклянными глазами.
— Моя мама? — хмурюсь я.
— Ты должен был стать кинозвездой. Ты чертовски хороший актер.
Я поднимаю бровь.
— А может, это я должен был сказать о тебе то же самое?
Эллисон качает головой и нервозно смеется, опуская взгляд вниз на свои ноги.
— Нет. Я не умею играть. Даже самую малость.
