Торпеды миновали разбитый, дымящийся нос. Они пролетели вдоль всей боевой баржей. Под ними высился ювелирный город из башен, подобный инструментам разрушения творца. Впереди выступал командный остров — массивная, увенчанная колонной структура, надстроенная над кормой. И теперь, только теперь, пелена спала с глаз Детей Императора, и они поняли природу настоящей угрозы. Турели начали спешно разворачиваться. Пушки перевели огонь на абордажные торпеды. Некоторые удалось сбить. Аттик, едва заметив огненные шары, понял, что это погребальные костры для его легионеров. Но их не было много. Железные Руки прорвались сквозь жалкую оборонительную сеть.
В последние секунды перед столкновением Аттик обратился по воксу ко всем торпедам.
— Дети Императора преклоняются перед совершенством. Пусть же они узрят наш подарок, братья. Мы несем этим предателям совершенство войны.
6
Философия на бойне / Обезглавливание / Креон
Абордажные торпеды врезались в командный остров и пробили себе дорогу внутрь, словно многочисленные удары гладием, оставляя колотые раны в горле «Каллидоры». Обезглавливающая стратегия Аттика требовала одновременного проникновения всех легионеров в верхнюю четверть структуры — так они могли сокрушить оборону Детей Императора, атакуя по множеству направлений. При этом Железные Руки будут оставаться достаточно близко друг к другу, чтобы отделения могли быстро объединиться. Капитана не интересовал захват инжинариума или ангаров. Он хотел заполучить мостик, и цели миссии были воплощением простоты, своеобразной формой совершенства: убить всех, уничтожить всё.
Торпеда Гальбы прогрызла дорогу через броню «Каллидоры» уровнем ниже большинства остальных. С шипением открылся люк, и легионеры бросились наружу, минуя по пути головную часть, почти добела раскаленную учиненным ею насилием. С Железными Руками бежали Кхи’дем и Птеро — Аттик снизошел до позволения Саламандрам и Гвардейцам Ворона немного восстановить свою честь. Но не более того, и на поле отмщения было допущено только по одному представителю каждого из легионов.
Антон вел бойцов по палубе, оказавшейся галереей. Как и корпус снаружи, внутреннее пространство корабля освещалось уже знакомым аметистовым сиянием — хотя теперь, когда свет окружал Гальбу, ему казалось, что оттенок больше напоминает не драгоценный камень, а кровоподтёк. Мраморный пол скрывался под ковром, материал которого странно ощущался при ходьбе. Что-то было не так с его поверхностью.
