Его разум опутал змеиный мир. Оно странствовало по джунглям в бесконечной ночи. Оно воспаряло над горными хребтами, лишенными надежды, как мертвые звезды — света. Оно узнавало об опасностях, что таились здесь. Узнавало о перспективах, что убивали здесь. Оно поняло, что между ними нет никакой разницы. Оно стало свидетелем планеты, которая в своей чудовищности была достойным отражением самого варпа.
На протяжении целого дня и ночи существо наслаждалось концепцией
Затем его охватило беспокойство. Просто смотреть было недостаточно. Его сводило с ума обладать целым материальным миром, холстом для творца боли, таким близким, но одновременно таким недостижимым. Где обещанное пиршество? Планета корчилась в хватке порожденного ею же ужаса. Это было существование плотоядного животного, хищного зверя. Но существо не числилось в списках приглашенных гостей. Оно могло только наблюдать. Более того, планете кое-чего не хватало, чтобы стать раем. Где разумная жизнь? Без разума не могло быть настоящей невинности, не могло быть настоящих жертв. Без жертв не было настоящего кошмара. Мир был громадным нереализованным потенциалом. Хотя существо верило и служило своим хозяевам верой и правдой, оно также было нетерпеливым. Оно решило оставить планету.
Но не сумело.
Существо попыталось было бороться, но силы, которым оно служило, велели ему прекратить. Они удержали его на месте, и к нему снизошло понимание. Его привели сюда не просто из-за обещания. Оно еще раз дотронулось до протертой завесы. Оно прочло течения варпа и вновь рассмеялось, и вновь взревело. Создание обрело такое нужное ему терпение. Планета была не более чем сценой. Актеры пока не взошли на нее, но скоро они появятся. Зверь будет ждать за кулисами, и его час пробьет. Оно шепотом вознесло хвалу.
Отовсюду послышались ответные шепоты — его собратья слетелись сюда, чтобы исполнить веление, чтобы поклоняться, чтобы присоединиться к пиру. Момент близился. Момент, когда они наконец освободятся, дабы нести свою истекающую слюной истину вопящей Галактике. Они рвались вперед, желая вкусить плоти реальности. Шепоты накладывались, стремление подпитывало стремление, пока имматериум не задрожал от эха неутолимого голода.
Зверь приказал им умолкнуть. Оно ощутило, что грядет нечто судьбоносное. Оно отвернулось от планеты. Казалось, существо смотрит из глубин колодца, ибо этот мир стал узилищем, сила притяжения судьбы крепко удерживала зверя, дабы тот сумел исполнить свою роль. Оно напрягло пределы восприятия материального мира. И на самой границе понимания и сознания оно уловило движение, подобное мухе, которая коснулась дальних краев паутины.
