Станислав БЕСКАРАВАЙНЫЙ
МЕСТО, ГДЕ РОЖДАЕТСЯ БУДУЩЕЕ
В прогностической фантастике существует проблема соотношения уровня техники, который мы желаем видеть в произведении, и культурной среды, общества, которое будет создавать эту технику.
Некоторых авторов совершенно не заботит, где происходят их галактические сражения или на каких планетах герои грабят банки. И в этом есть свой резон, ведь будущее сделает человека настолько другим, а современные нам реалии так основательно забудут, что можно всё писать с чистого листа.
Но как бы ни был радикален автор в своём стремлении писать «чистую космооперу», без узнаваемых для читателя культурных отсылок ему не обойтись, так как даже самые яркие образы читатель не воспримет, если в них не будет знакомых и привычных для него черт. Джим Дигриз, герой «Крысы из нержавеющей стали» — это же смесь Арсена Люпена с Джеймсом Бондом. Ну а «Завтра война. Время московское» А. Зорича настолько сильно заполнена отсылками к современности, что её и прогностикой нельзя назвать.
Но это детали. А главное в том, что…
Любое произведение НФ оказывается как бы на пересечении двух шкал:
— линия технологического развития: прогресс или регресс, успех «технологической сингулярности» или возврат в каменный век;
— культура, характерная для места действия — от ритуалов местных языческих культов до мозаики субкультур мегаполиса.
И тут мы видим крайне интересную зависимость. Далёкое прошлое и далёкое будущее не имеют обязательной географической или структурной привязки к странам или культурам — автор может взять любой образец. Желаете неофеодализм в далёком будущем? Вот вам «Дюна» Ф. Херберта. Желаете трансформации общества под самые что ни на есть развитые компьютерно-биологические технологии? Тогда возьмите «Счёт по головам» Д. Марусека.
А вот в прогностической фантастике с «ближним прицелом» такая привязка возникает.
Первой ступенью на «технической» шкале выступают деградационные сценарии.
Самый мрачный из них — это сценарий катастрофы. Японию, США, да и другие страны, регулярно затапливает наводнениями, засыпает метеоритами, там разламывается земная кора или просто топчется Годзилла.
В сюжетах-катастрофах будущее сводится к двум вариантам. «Как мы примем смерть» — тут авторы свободно ориентируются на любую фокус-группу. Например, декадентский фильм «Последний романтик планеты Земля». Другой вариант: «как мы попытаемся сохранить людей для нового начала» — построение ковчегов и продажа на них билетов в фильме «2012».
