Кюлье был отличным химиком и отличным кулинаром. В последний день своего существования он совместил оба своих таланта. Что он там намешал, осталось для нас загадкой, но, думаю, он ушёл легко.
К тому времени мы преодолели 191 точку перехода, после которой дегенеративные процессы ускорились.
Старик Лихништ изменился. Вернее, изменился его голос: он стал каким-то скрипучим, сдавленным. Или, может быть, мы слышали его таким? В любом случае растерянность чувствовалась. Последнее наше с ним общение длилось особенно долго. Он объяснял об изменении наших генетических программ при удалении от исходных координат, о перераспределении энергии клеток в более необходимые органы наших организмов.
— Эволюция в переходах стала очень умной и быстрой, — скрипел он. — Такой быстрой и умной, что мы не успеваем за ней.
Сначала казалось, что изменения носят случайный характер и мутации хаотичны. Но затем они пришли к выводу, что имеется точное направление.
— Ваши хромосомы не ломаются, они перестраиваются. Перестраиваются целенаправленно и уверенно, — говорил профессор. — Ферменты-репаразы, предназначенные природой для удаления повреждённого куска ДНК, почему-то прекратили свою основную работу. Напротив, они стали ярыми помощниками процессам дегенерации.
Виной всему, как предполагал Лишнихт, является вид какого-то неизвестного пока излучения, которое отсутствует в стабильном мире.
Под конец своего доклада он попытался нас обнадёжить, сказав, что рассматривается вопрос нашего возвращения, и благодаря новейшим разработкам в нанопротезировании есть шанс, что нас вылечат.
Вылечат? От чего? От слишком рациональной структуры наших изменяющихся оболочек?
Сейчас мне кажется это смешным. Но тогда он поселил в нас надежду. Мы радовались его словам как дети. Мы ползали по обшивке, наматывая круги, и верещали. Чувство единения с тем родным миром, который заботится о нас, переполняло измотанные души.
По словам профессора, результаты совещания должны были поступить завтра вместе с координатами выхода на точку исхода. Нейтринные реакторы уже подготавливаются к возможному запуску.
Но между сейчас и завтра был ещё 192-й переход. Очередной переход. Обычный переход. Всего лишь очередной, обычный переход, чтоб его.
«Утром всё изменится, — думал я. — Всё будет хорошо, как прежде. Нас не бросят. Да, ресурсы на то, чтобы вытащить горстку выродков из этого небытия — колоссальны. Но разве цена жизни не превыше всего?
