Ах, как меняются времена! И попробуй, попробуй за ними успей!..
Вот и всё.
Дайте мне кто-нибудь ваши старые книжки, я перелистаю их, я вспомню Билли Джонса- Ивана Дурака и вместе со всеми — ну, кто из вас готов составить мне компанию в дороге? — отправлюсь на его поиски.
Я знаю, он ушёл дальше — на Юпитер, Уран, Плутон, за пределы Солнечной системы — и мы тоже туда доберёмся, всю жизнь стремясь за ним, за этим прекрасным Наездником, а он будет от нас ускользать, показавшись на мгновение, чтобы мы не свыклись с ним и не потеряли веру в него, как это случилось однажды на Земле, — да, я знаю: мы всегда теперь будем с надеждою глядеть на дальний горизонт, из-за которого вот-вот должен появиться славный малый — Билли Джонс-Иван Дурак Пустой Карман-Большое Сердце, этот лучший Наездник на все времена!
Алексей СЕМЯШКИН
ПАМЯТЬ — ГЛАЗА МОИ
Я помню Вина, распростёртого на поверхности верхней палубы. Вернее, не Вина, а его грузное, крепко сложенное тело. Оно лежит в багрово-алой луже лицом вниз, словно большой океанский лайнер, севший на мель. Белоснежные одежды выпачканы, складки слиплись и уже начали застывать горными хребтами. Алыми горными хребтами.
Вин Дизмон не выдержал первым. А ведь он предупреждал Большую Комиссию. Он в таких чёрных красках описывал эффект Лишнихта, что будь у комиссии хоть чуточку человечности, полёт бы прервали. Но они сказали, чтобы он перестал канючить и взял себя в руки.
Вы слышите? В руки! Тогда они у Вина ещё были. Пара мощных натренированных ручищ, как у африканской гориллы. Большой чёрной гориллы. Дизмон мог гнуть ими стальной прут, словно гибкую ветку.
— Тренировки! Вот, что главное, Володя! — говорил он мне. — Тренировки позволят преодолеть человеку всё. Всё! И даже этот долбанный син-переход.
Вин Дизмон был славным малым. Быстрым не только на крепкое словцо, но и на нелёгкое дело. Он всегда был уверен в себе.
И вот он лежит, и не дышит, и не чувствует больше ничего.
И затянутые в белый латекс два тощих отростка, идущих от мощных когда-то плеч, как плети лежат вдоль его большого тела. Я не видел его утопленных в луже крови глаз, но я знаю, что в них было…
Мы провожали Вина как героя. Замотали в многозвёздный флаг и на следующем островке стабильности отправили в последний путь.
Тористон нанёс на карту новую точку. И как ему это удалось? Его отростки были самыми неповоротливыми и почти уже не слушались.
— Островок стабильности Дизмона, — пропищал Тористон, но вся патетика сказанного рассыпалась в пыль из-за его высокого звенящего тона.
