Добрый Эрос,
И я теперь — такой же зыбкий призрак.
Ещё Антоний я, но этот образ
теряется.
У. Шекспир. Антоний и Клеопатра
— Теперь извольте вопросы. — Профессор небрежно смёл ладонью все открытые «окна», развернул вирт-экран и затемнил так, чтобы аудитория не видела изображение. — Поспелов?
— Может, это покажется глупым, но всё-таки… — Паренёк кашлянул, оглянулся на однокурсников. — С первого года нас убеждали, что закон Брэдбери нарушать нельзя. Даже с учётом того, что до сих пор Второй гомеостатический срабатывал безотказно — и компенсировал возможные отклонения.
— Почти безотказно, — уточнил профессор. — К примеру, та история с картами для Колумба… хм-хм… Впрочем, не суть. И что же?
— Ещё мы наизусть вызубрили «Этический кодекс хронавта»… ну, знаете, принцип холодного сердца, семь заповедей работы в полевых условиях…
— Давайте ближе к сути, Поспелов.
— Даю. — Он снова кашлянул. — Всё это, извините, по-моему, не должно работать. Особенно «Кодекс». Извините.
— И почему же? — рассеянно бросил профессор, не отрывая взгляда от экрана. То ли почту проверял, то ли новости просматривал.
— Рано или поздно найдётся тот, кто его нарушит. «Кодекс», в смысле. Разговоры о благе человечества… ну… это слишком по-детски, согласитесь. Идеалистично. Никак не мотивированно. Если ты попадаешь в прошлое и можешь его изменить, ты делаешь это… да просто потому, что можешь!
Профессор кивнул.
— Резонно, — сказал он. — То есть, эгоистично — и поэтому очень по-человечески. И что, кто-нибудь готов ответить Поспелову? Ты, Хрущ?
Вскочила худенькая девочка, сверкнула брекетами, затарабанила:
— Первый гомеостатический утверждает: «Попытка вмешательства будет устранена, причём стремительно и безжалостно по отношению к вмешивающемуся». Ещё со школы мы помним историю о семье Кузьминых, которая проникла в девяностые позапрошлого века и…
Профессор снова зевнул, даже не скрываясь, — и махнул рукой:
— Правильно, правильно! Садись, Хрущ, молодец. Что скажешь, Поспелов?
— Система может дать сбой, — упрямо произнёс тот. — И чем больше нагрузка… а сейчас, сами знаете, количество рейсов увеличилось, значит, и шансы на сбой повысились. При нынешнем уровне пластической хирургии и оперативного обучения…
— Много тебе даст оперативное обучение, — проворчал профессор. Он раздражённо прошёлся пальцами по экрану и повернул его к аудитории. — Ну-ка, что у нас здесь?
— Картина Винценцо Камуччини, «Смерть Цезаря». Типичная для творчества Камуччини, он вообще любил античные мотивы. Собственно.
