— Нет, нет! Квогр не желает зла хозяину и его другу, — затараторил шаман, усиленно махая головой, пытаясь придать уверенности своим словам, — Квогр перенес нас домой, здесь нас не обидят.
— Это тебя не обидят! — продолжил я кричать на шамана, при этом надеясь на чудо, — а как же мы? Твои троги нас живо закопают!
— Квогр скажет, что вы его друзья.
— И они послушаются? — недоверчиво уточнил я.
— Квогр их шаман, троги слушаются шамана. Он помогает им выжить.
— Что ж, тогда иди, говори, а мы пока тут подождем.
Шаман кивнул и направился к выходу из вигвама, а я повернулся к спокойно ожидающему окончания нашей беседы Илье.
— Он договорится со своими подчиненными, чтобы нас не трогали, — с улыбкой сообщил я товарищу. Тот облегченно выдохнул и тоже улыбнулся.
— Нам теперь в Понч нельзя. В тюрьму на сто лет отправят.
— Да я видел. Что будем делать?
— Если переговоры пройдут успешно, предлагаю лечь спать. Я на ногах еле стою, — устало сказал Илья и, подтверждая собственные слова, широко зевнул.
Внимание! Вы получили достижение «Друг трогов», добившись того, чтобы вас считали другом хотя бы одно племя этого народа.
От неожиданности мы с Люциком подскочили на месте, а когда до нас дошел смысл всплывшего сообщения, мы в очередной раз облегченно выдохнули.
В вигвам вошел шаман в сопровождении двух охранников двадцать пятого уровня и, указав сопровождающим охранять вход, направился к нам.
— Троги теперь ваши друзья, не нужно их больше убивать, — в голосе шамана слышались умоляющие нотки.
— Ты все помнишь и понимаешь? — удивленно спросил я у шамана.
— Конечно, Квогр все помнит.
— И как ты относишься к тому, что мы сделали? — зачем-то спросил я.
— Вы не первые кто убивает друзей Квогра и его самого. Наши души привязаны к этому лесу, и мы рождаемся снова и снова, но умирать больно и … холодно.
Я замолчал не став переспрашивать, что значит «холодно». Местные жители так же были бессмертны и навечно привязаны к этому миру, обреченные на бесконечные перерождения, сотни тысяч раз умирая от оружия и магии пришлых захватчиков. Мне на мгновение стало стыдно за то, что мы сделали, но затем, одумался — ведь, все они возродились, и продолжали свою скудную деятельность, заложенную в программный код игры. Но при этом, они чувствовали боль, а значит, были живыми, в прямом смысле этого слова, и даже разумными, ведь сейчас, шаман общался со мной, выражая собственное мнение и просьбу, о сохранении жизни своим подчиненным.
