– Ну и куда убежал этот несносный мальчишка? – Мужчина раздражен.
Ребенок ничком падает на траву, совершенно не жалея новенькое платьице. Мягко пружинит ладонями о землю и замирает, притаившись.
– Не сердитесь, Дитмар, – В голосе женщины слышна улыбка. – Он же еще ребенок!
– Я не сержусь! Я просто его не вижу!
– Позовите…
– Сами зовите, Моата! Это вы разбаловали нашего сына! Это из-за вас мой наследник в пять лет, когда он уже должен знать основы владения мечом, прячется в библиотеке среди пыльных манускриптов!
– Мечом? – горько спрашивает женщина. – О каком мече может идти речь, если за ним уже приехал отец Гайлульф?
Но мужчина словно не слышит ее вопроса, продолжая:
– А теперь еще он бегает по лугу, как какой-то крестьянин, вместо того чтобы отправиться вместе с нами в монастырь Единого! Так что зовите его, Моата, зовите!
– Энц…
– Вы с ума сошли! – Мужчина перебивает женщину, не дав ей договорить. – Я сотню раз вам говорил, что это безумие – так называть нашего сына!
Мальчишка лежа наблюдает за взрослыми – травы полностью скрывают его.
– Не понимаю, что вам не нравится, – В голосе женщины впервые появляются недовольные нотки. – Красивое имя и…
– Это не имя! Это какая-то собачья кличка! Мадельгер – прекрасное верхнефрисское имя. Мадель – собрание. Гер – копье.
– По-вашему, имя, означающее «военное собрание», подходит для ребенка?
– А вы считаете, что ваш, южный, вариант перевода его имени – лучше?!
– Намного! И…
– И давайте прекратим этот бессмысленный спор! – обрывает ее мужчина. – Отец Гайлульф уже заждался, а мы до сих пор не можем привести к нему нашего сына.
Голос женщины звучит горько:
– Порой я сомневаюсь, что это правильный путь.
– У нас нет другого выбора… Мадельгер, дрянной мальчишка! Куда ты запропастился?!
В голосе мужчины звучит гнев, а значит… Значит, больше не удастся отлежаться в своем тайнике. Точнее, не так, отлежаться, конечно, можно. Можно даже проползти чуть-чуть дальше, там будет небольшой овражек, и там родители его точно не найдут, но… Но если отец называет «дрянным мальчишкой», значит, он уже очень и очень злится… А это, в свою очередь, значит, что, если не откликнуться, потом будет только хуже.
Мальчик медленно встает с земли. Сейчас мама всплеснет руками и заохает: «Как же ты перепачкался!», а отец… Отец не скажет ничего. Дернет уголком рта и отвернется.
Именно так и было восемнадцать лет назад. Именно так и повторяется раз за разом в воспоминаниях. В дурацких воспоминаниях, которые постоянно теребят душу и мешают заснуть…
