— Помню, конечно.
— Вот и я говорю: что Никольский там делал?
— Может, левачил? — вмешался Снегирев.
— Эту версию еще утром выдвинул Свиркин, — сказал я. — Давай что-нибудь поновее.
Семен поднял глаза в потолок и вдруг встрепенулся.
— Николай, переходи к нам в ОБХСС, не надо будет с покойниками возиться… Машина в Бугринке, Никольский у вокзала, выкрученные пробки в его квартире… Нет, не вижу никакого просвета.
— Дело говорит Семен, — подхватил Глухов. — Иди в ОБХСС. Видишь, какой он кругленький да розовый, ему же сроки расследования по ночам не снятся.
Снегирев допил кефир, поставил стакан на стол и невозмутимо ответил:
— Хороший цвет лица — признак здоровья. Больше молочного употреблять надо… А что касается сроков, так у нас они тоже есть.
— Ты мне другое скажи, — остановил его Глухов, — откуда в багажнике аэрофлотовская бирка?
Снегирев, не задумываясь, ответил:
— Может быть, случайно. Подвозил кого-нибудь или сам куда-нибудь летал.
— Может, и случайно, — устало согласился я, вставая из-за стола.
18 часов 34 минуты
Мы завезли Глухова домой и, распрощавшись с ним, поехали в райотдел.
Вид у Свиркина и Вязьмикина был еще тот, но и мы с Семеном выглядели не лучше. Все-таки тридцать часов на ногах давали о себе знать. Несмотря на усталость, Роман оживленно встретил нас:
— Я же говорил, этот Нудненко-Чудненко ни при чем! Деньги им заработаны честно, в местах лишения свободы. В справке об освобождении черным по белому написано, что выдано на руки три тысячи четыреста тридцать два рубчика семнадцать копеечек. Вот так-то…
— По-моему, ты говорил, он тебе не нравится, — вставил Петр, не упуская возможности подпустить шпильку своему наставнику.
Роман невозмутимо пробасил:
— Мало ли, что говорил. Нравится, не нравится, а человек правду сказал. Это всегда хорошо. Краснояров тоже порадовался…
— Слушайте, а кто такой Краснояров? — спросил Семен.
— Вы что, Семен Павлович, Красноярова не знаете? — искренне удивился Свиркин.
— Петя, кончай, — остановил я его, — рассказывай лучше, что узнал.
Петр, размахивая руками и в лицах изображая своих собеседников, принялся рассказывать о посещениях владельцев вишневых «Волг».
— Съездил я к этому директору вагона-ресторана. Карлов его фамилия, — закончил свой обстоятельный рассказ Свиркин. — Он слово в слово подтвердил показания пивника, только про мясо никак не хотел говорить. Твердит одно: где я его возьму? Не было никакого мяса! Пришлось в киоск возвращаться, изымать чехол, — Петр кивнул в угол, где лежал бежевый сверток. — На экспертизу надо отправить.
