Проверка установленной в музее охранной сигнализации показала, что последняя находится в исправном состоянии. Причем, дежурившие на пульте офицеры заметили, что система обладает очень высокой чувствительностью и в ветреную погоду срабатывает даже в результате простого давления воздуха на оконные стекла. Но в эту ночь все было спокойно, и рядом с цифрой «7», под которой на пульте значился художественный музей, всю ночь мирно горела зеленая лампочка.
Золотой Рог исчезнуть не мог. И все-таки он исчез. Словно какая-то сверхъестественная сила отодвинула толстое витринное стекло, подхватила его и бесплотной тенью пронесла сквозь чуткую электрическую сеть, охватывающую по периметру все здание музея.
Осмотр дверей парадного и служебного входов, а также окон обоих этажей тоже ничего не дал: следов проникновения внутрь помещения обнаружено не было. Правда, в ориентировке оговаривалось: в музее имеется еще один вход. Этот вход когда-то вел в исчезнувший теперь генерал-губернаторский сад и был заложен едва ли еще не в годы революции двумя прочными железными балками. По этой причине сигнализационный датчик на нем не устанавливался. Но разблокирование этой двери нынешней ночью также установлено не было.
Стас не мог не верить добросовестности оперуполномоченного уголовного розыска. И асе же рядом с этим пунктом он поставил в уме восклицательный знак: «Проверить! Все-таки датчика-то на двери не было…»
На витринном стекле отпечатков пальцев не оказалось. Впрочем, это было и неудивительно: снаружи стекла ежедневно протираются музейными смотрителями, а возможно, тряпкой по витрине прошелся и преступник.
Дело выглядело прямо-таки загадочно. Но Стас не отчаивался. За годы работы в милиции ему уже приходилось не однажды приступать к ведению дел, на первый взгляд не имевших как будто никаких зацепок. Но при внимательном рассмотрении всегда оказывалось, что это не так. Рано или поздно из тьмы происшедшего вырисовывался механизм преступления. Стас, в общем, не сомневался: так будет и на этот раз. И все-таки испытывал тревогу. Она рождалась не оттого, что Рог представлял собой значительную материальную ценность. Хотя он стоил больше, чем он мог заработать за девять лет безупречной службы, не это волновало его — ему приходилось расследовать хищения и покрупнее. Главным было то, что Рог представлял собой художественную и историческую ценность. По существу, он принадлежал не только ныне живущим, но и бесчисленной череде грядущих поколений. Поэтому Стас ощущал тяжесть ответственности не только перед своим начальством, пусть даже самым высоким, к этому он уже успел привыкнуть. Но словно бы и перед самим человечеством.
