Вице, как и подобает случаю, убрал с лица миндальное выражение:
— Да, немного… Она бывала у меня пару раз, как и вы сейчас. Просила что-нибудь прокомментировать. Талантливая была журналистка. Мне искренне жаль, что с ней случилось такое несчастье… Вот, кстати, и тема для серьезного анализа. Что до курения, то я не совсем понимаю, при чем тут криминал?
— Ну, может, прямой зависимости здесь и нет, — я врала напропалую, — только граждане спрашивают, как этот закон будет осуществляться. Кто, к примеру, будет наказывать его нарушителей? Милиция или еще кто?
— Думается, что здесь свое веское слово должна сказать общественность, — не растерялся набивший оскомину на юбилейных речах Вице.
— Полностью с вами согласна, — добавила я свою порцию елея и стала прощаться.
Вице — знать недаром на казенный кошт по Голландиям раскатывал — галантно проводил меня до дверей своего кабинета, у которых мы и обменялись теплым еврорукопожатием. Рука у Вице была сухая и в меру теплая, а значит, с нервами у него все в порядке. И с кислотно-щелочным балансом, я думаю, тоже. Чего не скажешь обо мне. Меня так прямо трясло от бешенства и нетерпения поскорее заглянуть в подлые Жанкины глазки, а в том, что именно она и умыкнула конверт с фотографией, я уже ни одной минуты не сомневалась.
Да кто, кроме нее, скажите на милость? Еще вчера вечером он лежал в моей сумке. В машине его тоже никто не мог свистнуть, только та же Жанка. Оставалась еще, правда, ничтожная доля процента, что я могла его где-нибудь выронить, но, честно говоря, я даже не брала ее в расчет.
В вестибюле Дома радио мне буквально под ноги бросился невесть откуда взявшийся Мелкий Пакостник и завел свою занудную волынку:
— Марина Владимировна, мне нужно с вами поговорить…
Как всегда, в самый неподходящий момент!
Наверное, небывалая злость на Жанку придала мне мужества, и я в первый раз в жизни отшила его самым натуральным образом:
— У меня нет свободного времени.
— А когда будет? — Наверное, Пакостник не поверил своим ушам.
— Для вас — никогда! — сурово отрезала я и устремилась прочь, оставив своего пожизненного соглядатая в страшном смятении. Не удивлюсь, если после моей жесткой отповеди бедный Пакостник почувствовал, как земля уходит из-под его ног, но по-другому я уже просто не могла. И потом грех ему обижаться, учитывая, что он один извел меня больше, чем все мои законные и гражданские мужья, вместе взятые.
У Жанки был жалкий вид побитой собаки. Причем не какой-нибудь там породистой, а затрапезной дворняги из тех, что ошиваются по помойкам. Мне одного взгляда хватило, чтобы окончательно удостовериться в том, что конверт с фотографией уже у Кошмарова. И, скорее всего, он сам за ним приезжал, потому что Жанка вряд ли успела бы так быстро обернуться туда и обратно. Все еще висящий в комнате смог от кошмарных кошмаровских папирос служил тому лишним подтверждением.
