— Красива ли она? — спросила графиня.
Может быть, если бы она была некрасива, то участие графини не было бы так горячо.
— Она моя дочь, — просто ответил Поров, — и как-то неудобно хвалить своих детей, но сказать правду, она красива!
Графиня немного задумалась.
— Любит ли она кого-нибудь? — спросила она.
Этот вполне женский вопрос показался Порову странным.
— Нет, сударыня, — ответил он откровенно, — дочь не любит никого! Она еще так молода! Она совершенно не знает жизни и еще не знакома со злом! Мать ее хорошо воспитала!
При воспоминании о жене глубокое горе омрачило лицо Порова, но он поборол свое волнение. Графиня, заметив это, оценила его молчание.
— Все, рассказанное вами, крайне важно! Приходите завтра ко мне с вашей дочерью! — сказала она ему на прощание.
— Слушаю, — ответил Поров вставая, — но я осмелюсь просить вас об одной милости.
— О какой? — спросила графиня, ожидая от него просьбы о деньгах, что разочаровало бы ее.
— Я прошу, как милости, скрыть участие, которое вы принимаете в судьбе моей дочери!
— Но почему? — удивилась графиня.
— Простите за откровенность, — без стеснения сказал старик, — наше дело близко касается высшей знати, а там уже распорядились оставить наше дело без последствий! Так что если узнают, что вы принимаете участие, то вопрос о деньгах, конечно, не возобновился бы, но я с дочерью рискую исчезнуть совсем!
Графиня слегка вздрогнула, а старик продолжал:
— Мы очень страдаем, ваше сиятельство, но несчастные очень недоверчивы! Простите нашу боязнь, но если бы узнали, что вы имеете намерение нам помочь, то виновных тогда ни за что не разыщут!
Поров говорил так уверенно, что графиня не только почувствовала правоту его суждений, но и тотчас же согласилась на просьбу его.
— Я устрою лучше, — сказала она. — Не говорите вашего имени лакею. Приходите завтра утром с дочерью, и вы будете тотчас же приняты!
Поров поблагодарил графиню и вышел.
Оставшись одна, она подумала, не слишком ли поддалась она словам незнакомца… Вопрос о сохранении тайны не казался ей странным и она охотно дала слово в этом отношении. Но она не давала обещания в отношении собирания сведений и потому, приказав запрячь карету, отправилась по визитам.
Первый визит был к старой фрейлине, страдавшей сильной глухотой и мало знакомой со слухами, поэтому он продолжался недолго.
Второй визит был к княгине Адине. Эта была ни глуха, ни нема, но имела свои причины молчать, о чем графиня Грецки не могла знать. Привычка вращаться в свете дала ей мысль поехать к княгине.
