Не хмѣлюшко по полю гуляетъ,
Еще самъ себя хмѣль выхваляетъ:
Что и нѣтъ-то меня, хмѣлюшки, лучше,
«Что и нѣтъ, хмѣля, меня веселѣе…
Что безъ хмѣлюшки свадьбушку не играютъ,
Что журятся и мирятся все въ хмѣлю,
И дерутся и мирятся все во хмѣлю.
Только есть на меня мутенъ садовникъ,
Онъ широкія борозды копаетъ,
Далеко ль меня, хмѣля, зарываетъ,
Въ ретиво сердце тычинушку вбиваетъ.
Да какъ тутъ-то я, хмѣль, догадался,
По тычинушкѣ вверхъ увивался;
Раскидалъ свои яровы шишки.
Красны, дѣвушки хлѣлюшку щипали,
Во рогожные кули зашивали,
На овинѣ меня, хмѣлюшку, сушили,
На базаръ меня, хмѣля, вывозили,
Что богаты-ль мужики покупали,
И во суслицѣ хмѣлюшку топили.
По дубовымъ бочкамъ разливали.
Ужь какъ тутъ-то я, хмѣль, разгулялся,
По уторамъ я, хмѣль, расходился.
Отсмѣю жь и садовнику насмѣшку,
И я сдѣлаю его сатаною,
Я ударю его въ тынъ головою,
Я и въ самую-то грязь бородою.»
