Самъ онъ на конѣ сидятъ-шатается
Какъ завидѣлъ его сударь батюшко
Еще царь Константинъ Сауйловичъ,
Самъ возговорилъ таково слово:
«Ужь вы гой есте князья-бояре,
Гости торговые,
Мужички почетные,
Христіане православные!
Восходите скоро въ церьковь соборную,
Поднимайте иконы мѣстныя,
Служите молебны заздравные,
Встрѣчайте младенца во чистомъ полѣ,
Ему бейте челомъ, поклонитеся
По двѣнадцати земныхъ поклоновъ,
По сороку до поясу.
За него святое умоленіе
За него честное претерплѣніе.
Князья-бояре его слушали:
Восходили скоро въ церковь соборную,
Поднимали иконы мѣстныя,
Служили молебны заздравные,
Стрѣчали младенца во чистомъ полѣ,
Ему били челомъ, поклонилися
По двѣнадцати земныхъ поклоновъ,
По сороку до поясу.
За него святое умоленіе
За него чествое претерплѣніе.
А младый человѣкъ Ѳедоръ Тировъ
Взъѣзжалъ на широкій, на царскій дворъ.
Встрѣчаетъ его сударь батюшко,
Еще царь Константинъ Сауйловичъ;
Его родимая матушка
Приняла его съ добра коня,
Повела въ палаты бѣлокаменны,
Посадила подъ иконы мѣстныя,
За столы за дубовые,
За скатерти за бранныя,
За питья за медвяныя.
За ѣствы за сахарныя;
Понесла ему первую ѣствицу…
Изъ-за первой изъ-за ѣствицы
Завидѣла коня потнаго
Повела поить на синё море,
На ту воду, на студеную,
Обмывати крови жидовскія,
Жидовскія, басурманскія.
Гдѣ вы возьмется, тамо лютый змѣй,
Лютый змѣй, люто-огненный,
Ухватилъ его родимую матушку
Онъ во челюсти во змѣиныя,
Унесъ ее за синё море,
Во тѣ пещеры, въ горы бѣлокаменны,
Ко двѣнадцати ко змѣёнышамъ,
На ту муку на змѣиную.
Ахъ, что за горе великое!
Выбѣгаетъ его добрый конь
На широкій, на царскій дворъ,
Прорѣщитъ его добрый конь
Человѣческимъ языкомъ:
„А младый человѣкъ Ѳедоръ Тировъ!
Что ты пьешь, ѣшь, что тѣшишься,
На себя-то бѣды не чаешься,
Какъ твоя родимая матушка,
Ради тебя дождалася,
Ради тебя доглядѣлася!
Понесла тебѣ первую ѣствицу,
Изъ-за первой изъ-за ѣствицы
Завидѣла меня, коня потнаго,
Повела поить на синё море,
На ту воду на студеную,
Обмывати крови жидовскія,
Жидовскій, бусурманскія.
Гдѣ ни возьмется тамо лютый змѣй,
Лютый змѣй, люто-огненный,
О двѣнадцати хоботовъ,
Ухватилъ твою родимую матушку
Онъ во челюсти во змѣиныя,
Унесъ ее во синё море
Ко двѣнадцати ко змѣенышамъ
На ту на муку на змѣиную“.
Ахъ, ты горе великое!
