То не дуб сырой к земле клонится, расстилается сын перед батюшкой, перед матушкой, просит у них благословения.
— Государи мои, батюшка и матушка, отпустите меня в славный город Киев, Богу помолиться, князю Киевскому поклониться. Отец и мать дают ему благословение, кладут на него заклятие великое и говорят ему такие речи:
— Поезжай ты прямо на Киев-град, прямо на Чернигов-град. поедешь ты путем и дорогою — не проливай понапрасну крови христианской, не помысли злом и на татарина.
Илья Муромец Богу молился, с отцом, с матерью попрощался и поехал в путь свой.
Подъезжает он к Чернигову-граду; а под ним стоят рати басурманские [2], и числа им нет; осадили они Чернигов-град, хотят его вырубить, Божии церкви на дым пустить, а самого князя и воеводу Черниговского живого в полон взять. Разгорелось сердце богатырски пуще огонька.
— Не хотелось бы батюшке супротивником быть, говорит Илья Муромец: — да нельзя христиан в обиду дать.
Положился Илья на Господа Бога своего, взял в руки копье булатное, побил всю силу басурманскую, полонил царевича и ведет его в Чернигов-град. Встречают его граждане с честью, благодарение Богу воссылают; сам князь и воевода Черниговский взял Илью в палаты свои, угостил его пиром великим и отпустил в путь.
Илья Муромец поехал к Киеву прямою дорогою от Чернигова; ровно тридцать лет заложил ее Соловей-разбойник — не пропускает ни конного, ни пешего, убивает не оружием, а своим свистом разбойничьим. Поехал Илья лесами Брынскими. Услыхал Соловей богатырский топ, засвистал своим свистом разбойничьим; но богатырское сердце не устрашилось. Не допуская еще за десять верст, Соловей засвистал громче прежнего. С того свисту добрый конь под Ильей спотыкнулся. Подъехал однако Илья Муромец под самое гнездо, что свито на двенадцати дубах. Соловей-разбойник, на гнезде сидя, увидалыльюи засвистал во весь свист — захотел Соловей Илью Муромца убить до-смерти.
Илья Муромец снял с себя тугой лук, наложил-калену стрелу и пустил в гнездо Соловьиное, попал ему в правый глаз и вышиб вон; Соловей-разбойник упал с гнезда на сыру землю, что овсяный сноп. Подхватил Илья Муромец Соловья на белы руки, привязал его крепко к стремени булатному и поехал к славному граду Киеву. На пути стоят палаты Соловья-разбойника; как поравнялся Илья против палат разбойнических, у которых окна были растворены, и в те окна смотрели три разбойничьи дочери, — увидела Муромца меньшая дочь и закричала своим сестрам:
