— Уезжая из своей страны, ты теряешь себя. Потом долго ищешь.
Сергей Антонович вскинул брови:
— Подробней, пожалуйста.
— Хорошо. Когда я попал в другую среду, в которой живут люди другой национальности, я перестал понимать, кто я сам. Я не русский, не китаец. Я в чужой среде, мне неуютно… Я отправился искать себя.
— Но все равно оказался в Китае.
— Где вы меня нашли. Снова, — тихо добавил Алексей.
— Премного этому рад. Причем не только я, — так же тихо ответил Сергей Антонович.
— Я охотно сошелся с вами. — Алексей кивнул. — Вы были для меня частицей моей… культурной среды. Потому что русские, которые жили в Харбине, уже не русские, но не стали и китайцами.
— Я думаю, поэтому так много русских перебралось из Харбина именно в Австралию, — заметил Сергей Антонович.
— Да, в попытке воссоздать старую русскую среду. Австралия, несмотря на кенгуру, коала и прочую живность, своим простором утоляет глаз русского человека. Это верно. Не то что Китай.
— Что ж, твои поиски себя пошли на пользу, — сказал Сергей Антонович, вставая со стула. — Твои вещи прекрасны. Ну что, нам пора. Покатили?
Саша не спала. Она выключила свет и лежала, прокручивая в голове прошедший день, снова спрашивала себя: все ли она учла? Питер уехал на три дня. Удачно.
Она сделает это завтра утром, твердила она себе. Она сделает это завтра.
Сегодня Питер катал ее по Лондону. Она удивилась, как спокойно ей в этом городе. Питер называет его странным.
— Он похож на сотню деревень, которые соединились вместе. Всю жизнь можно прожить в своей, допустим индийской, не догадываясь, что есть арабская, китайская, филиппинская, например.
Он все-таки отвез ее в паб, где угостил маленькой кружкой темного пива и камбалой в кляре с жареной картошкой.
Саша заметила, что в пабах полно людей, которые завернули туда по дороге — просто поболтать. Кто-то с пакетом белья из прачечной, у кого-то собачонка на поводке, причем по ней видно, что она не первый раз лежит под столом, устроившись подле ног хозяина на деревянном полу.
Она издали узнавала эти английские заведения по темно-зеленым наружным стенам, чаще всего они попадались на глаза на перекрестках. Саша смотрела в окно старого «ровера», на котором раскатывал Питер, и у нее голова шла кругом: как только не называются здесь улицы — аллея, авеню, бульвар, корнер, гейт, медоу…
На Трафальгарскую площадь они подъехали к обеду. Питер повел ее в кафе, он уверял, что если она не съест томатного протертого супа, горячего, как кипяток, она не почувствует вкуса города.
