Кантова научная программа «критического» периода ставит задачу примирить философские системы своих предшественников: Декарта, Лейбница и Ньютона. В «Критике чистого разума» (1781) Кант выдвигает в качестве идеала научного знания априорное синтетическое знание, обладающее свойствами всеобщности и необходимости. Однако, обеспечивая всеобщность знания, априорные формы не делают знание отражением вещей. В результате мир делится на доступные познанию «явления» и непознаваемые «вещи в себе». Природа, по Канту, — это всего лишь совокупность явлений, порожденных структурой трансцендентальной субъективности, т. е. априорными категориями рассудка и априорными формами чувственного созерцания. При этом «трансцендентальный субъект» («трансцендентальное единство апперцепции») обеспечивает объективность и целостность рассудочных синтезов. Суть «коперниканского переворота», совершенного Кантом в гносеологии, заключается в утверждении активной, конструктивно-творческой роли субъекта познания в познавательном процессе. Теоретическое, научное познание способно прогрессировать и давать точное знание, лишь оставаясь на почве возможного опыта. Попытки разума выйти за границы чувственного опыта и в духе старой метафизики попытаться судить о «вещах в себе», т. е. о Боге, мире в целом, душе, свободе, бессмертии, приводят теоретический разум к антиномиям. Антиномии чистого разума служат не только знаком превышения разумом своих познавательных возможностей, но и указанием на Диалектический характер познавательного процесса.
В. Р. Скрынник
Фрагменты даны по книге:
Кант И. Критика чистого разума // Кант И. Сочинения в 6 т. Т.З. М., 1964.
О различии между чистым и эмпирическим познанием
Без сомнения, всякое наше познание начинается с опыта; в самом деле, чем же пробуждалась бы к деятельности познавательная способность, если не предметами, которые действуют на наши чувства и отчасти сами производят представления, отчасти побуждают наш рассудок сравнивать их, связывать или разделять и таким образом перерабатывать грубый материал чувственных впечатлений в познание предметов, называемое опытом? Следовательно, никакое познание не предшествует во времени опыту, оно всегда начинается с опыта.
Но хотя всякое наше познание и начинается с опыта, отсюда вовсе не следует, что оно целиком происходит из опыта. Вполне возможно, что даже наше опытное знание складывается из того, что мы воспринимаем посредством впечатлений, и из того, что наша собственная познавательная способность (только побуждаемая чувственными впечатлениями) дает от себя самой, причем это добавление мы отличаем от основного чувственного материала лишь тогда, когда продолжительное упражнение обращает на него наше внимание и делает нас способными к обособлению его.
