— Мне скоро стукнет тридцать четыре, — сказал он с горечью.
Надо же, я думала, что он моложе меня. Ему грезится независимость. Он рассматривает и перерассматривает этот вопрос со всех сторон долгие месяцы, чтобы не сказать долгие годы… Но боится огорчить, по его словам, свою маму, она очень ранимая, да и в финансовом плане это будет, конечно, гораздо менее выгодно. Флоке и выгода! Мученик бухгалтерии. Мне хочется его защитить, рассмешить, поддержать. Я похлопала его по спине.
— Мы ведь в первый раз обедаем вместе, а, Жиль? Мне это доставило большое удовольствие!
Почему бы мне не убедить себя в том, что я не так уж и плохо приспособлена к жизни по сравнению с Флоке? Кто знает, может, это отличный способ поднять самоуважение?
17 ОКТЯБРЯ, ВТОРНИК
Машар доволен. Он раскопал нового клиента в своем аэроклубе. Это производитель инвалидных кресел на колесиках и тому подобного веселенького медоборудования. На несчастье одних зиждется счастье других…
20 ОКТЯБРЯ, ПЯТНИЦА
Мама ослабила давление, и мне следовало бы насторожиться. Она готовила подвох. Новость прозвучала сегодня вечером по телефону.
— Что ты делаешь на выходные, дорогая?
— Ну… То есть…
Быстрее рожайся, идея… Но чем больше я напрягалась, тем быстрее идеи разбегались в разные стороны…
— Ничего? — В мамином тоне появились триумфальные ноты.
— Нет, нет, я должна… Я хочу… Мне надо… Убраться в доме и…
— Я вижу, что определенных планов у тебя нет… Тогда слушай меня…
Оказывается, мама записала нас обеих на пешую прогулку по лесу Фонтенбло с группой друзей… Симоны!
— Симоны? Но как же так? Ты даже меня не спросила…
— Послушай, Ева, вот уже пятнадцать лет всякий раз, задавая тебе важный вопрос, я получаю отрицательный ответ. Не возводи глаза к потолку, я уверена, что ты сейчас возводишь глаза к потолку… И вот впервые наплевав на твое мнение, мы проделаем великолепную прогулку по великолепным местам, с великолепными людьми, да и погода к тому же будет…
— Великолепная?
— Точно!
Белый флаг. Нет никакого выхода, кроме сдачи оружия воскресным утром в восемь часов двадцать минут. Место капитуляции — Лионский вокзал.
И тут снова загнусил Болтун:
— Рассматривай это как путешествие. Ты же хотела открыться для всего нового, и все такое…
— Путешествие в Симонию[6] — это не совсем то, что мне…
— Слушай, когда твоя мать умрет, ты будешь раскаиваться…
— Да ты никак ударился в шантаж, Болтун? И вообще, ты на чьей стороне?
22 ОКТЯБРЯ, ВОСКРЕСЕНЬЕ
Париж очень красив, если смотреть на него воскресным утром из окна полупустого автобуса. Улицы светлые. Площади свободные. Несколько рыбаков с удочками на берегу Сены. Группа людей в красно-зелено-белой форме, словно живая афиша, марширует по бульвару Генриха IV. Если не считать самобичеваний в виде мыслей о том, что если бы я вставала каждый день так же рано, то моя жизнь могла бы сложиться по-другому, все было почти хорошо. Пока я не увидела парусиновую шляпу Симоны у расписания отправления поездов. Белая парусиновая шляпа. Самая неприметная. Кроме одного: на ней были вышиты убийственные слова:
