Специфическое сербское самосознание своего особого места и того, что его отличает от других, обогатилось и усложнилось благодаря культурному и материальному взлету незадолго до окончания средних веков. Однако затем последовал развал государства, приведение церкви в подчиненное положение и углубляющаяся нищета — условия, обеспечивающие дальнейшее развитие, исчезли. Церковно-политическая идеология, сформированная и развитая в государствах сербских господарей и в рамках церкви, поддерживалась лишь на рудиментарном уровне — была сведена к формам и ритуалам народной набожности.
Однако и этого было достаточно, чтобы послужить основой новому процветанию для тех сербов, которые, будучи освобожденными от турецкого господства, уже до завершения войны 1683–1699 гг. обрели условия для развития христианского общества. Общественное и культурное развитие сербов в габсбургской монархии привело в конце XVIII в. к результату, схожему с тем, который имел место в конце средних веков. Принадлежность сербской православной церкви и осознание исторической преемственности, усиленные в настоящее время научными историческими трудами, представляли собой отличительные черты сербской идентичности как раз в то время, когда частям территориально разделенного народа давали различные имена (славяносербы, сербы, расциане, илиры). В дальнейшем унаследованные основы общности были еще более расшатаны: важнее принадлежности к церкви стала принадлежность к языковому сообществу и государству, историческая перспектива стала сложнее, далекая средневековая история была потеснена и попала в тень восстания и войн нового времени (начиная с 1804 г.)
Когда к середине XIX в. государство стало способно насаждать национальную идеологию и символику и тем самым обеспечивать и охранять национальную идентичность, проявились последствия предшествовавшего отдельного развития и наличия более чем одного национального центра. Традиции и символы, которые навязывались как существенные особенности сербской идентичности, происходили из княжества Сербии и порождались ее династической историей. Сохранявшиеся старые и образовавшиеся новые традиции и символы в Черногории не нашли соответствующего места в общесербской идентичности, равно как и великое наследство сербов в составе монархии Габсбургов. Последствия всего этого, слабо ощутимые и мало заметные вначале, оказались весьма долговременными.
Сознание и/или восприятие себя и своего места в мире стали у сербов более сложными и реалистичными, обогащаясь идеями, которые притекали из европейского мира вначале лишь скудным ручейком, становясь со временем все более мощным потоком. Некоторые из них работали не на интеграцию, а на разделение и противопоставление частей народной целостности.
