А Тёма ушел с головой под воду. Дыхание у него перехватывает, ноги моментально немеют. Пальцы, уходящие сквозь траву, хватают ее суетливо и бестолково.
Не чувствуя под собой ног, не то что дна, Тёма, сам не понимая, что делает, толкнулся от неглубокого у берега дна, вынырнул, ухватился за берег, вытащил себя. Упал на землю, лежит без сил. Рядом Жариков сидит на корточках, смотрит, ничего не понимая.
— Чего это? Болото, что ли?
— Поляна твоя, — перевернувшись на спину, подтянув, не чувствуя, ноги, ответил Тёма.
Жариков огляделся, покачал головой:
— He-а. Не моя поляна. Моя меньше, и трава там по пояс. А это… Какая-то другая. Я здесь и не был раньше никогда.
Тёма руками ноги растер, побил их, пощипал. Чувствительность медленно возвращалась. Смог наконец двинуться, поискал глазами, потянулся, подхватил какую-то корягу, опираясь на нее, встал на ноги, покачал корягу, швырнул подальше на низкую зеленую в цветочек травку.
Коряга повернулась в воздухе, рухнула в зелень, пробила ее насквозь. Взлетели из травы брызги, коряга исчезла, оставив за собой черную звездчатую дыру. Края ее стали тут же сползаться. Через секунду затянуло все, только ровное травянистое зеленое место осталось.
— Чего это? — открыв рот и захлопнув, спросил Жариков.
— Ничего. — Тёма подобрал лук. — Пошли отсюда.
Обогнули подземное озеро, выбрались довольно скоро из леса на кустистый склон холма.
Там наткнулись на гнездовья все тех же толстеньких гребенчатых птиц, которых теперь уверенно называли фазанами.
Тёма довольно быстро настрелял с десяток. Настрелял бы и больше, но Жариков все как-то умудрялся в самый последний момент перед выстрелом то пихнуть случайно Тёму под локоть, то встать так, что попасть в птицу и не попасть при этом в Жарикова Тёма никак не мог.
В конце концов Тёме удалось нейтрализовать помощничка, сунув ему в руки гнездо с фазаньими яйцами и попросив собирать их, грязно-серые в черных крапинах, что Гена и делал, как-то очень неловко, то и дело роняя гнездо и разбивая яйца.
Тёма совсем было собрался сам заняться и сбором яиц — хотелось ему порадовать оставшихся в форте раненых яичницей, но тут Жариков встал по стойке «смирно», руку вытянул, как памятник Ленину, громко сказал:
— Смотри.
По краю холма, как раз там, где полагалось быть их убежищу, тянулись клубы серого дыма.
— Горит что-то, — потянул воздух Тёма. И, сообразив, крикнул: — Бежим!
— Похоже, они и без нас запасли, — на бегу бросил Жариков.
