— Ну да. Я так и думала. А ты, значит, как Гумилев.
— Гумилев был поэт.
— У меня один папик был, тоже все стихи читал, — глядя перед собой, говорила Света. — Никак без этого ни начать, ни кончить не мог. Напьется, стихи читает. Про островитянку, про жирафов. И смотрит так… Скажи ему: прыгай с балкона — прыгнет. А потом сбежит в ванную, запрется там и сидит до утра, от грехов отмывается. Смешно все-таки. Чего людям не хватает?
— Смысла.
— Странно. Большинство крутится, чтобы свести концы с концами. Их смысл не волнует.
Помолчали.
— А я вот не люблю стихов. Я от них засыпаю. Пока рифмы нет, еще что-то понимаю. А как пойдут концы совпадать — качает, как в вагоне, ничего не слышишь, кроме «Так-так, тук-тук…». Не найти вам вашего смысла.
— Почему?
— Все у вас расписано. Папы, мамы. Институт, офис. Шеф, повышение. Зарплата, машина. Женитьба, ребенок. Своя квартира. Море, Турция. В лучшем случае Бали. Вы пытаетесь почувствовать себя мужиками. Несетесь куда-то на край света сломя голову. Жизнь рядом, а вам не дается. Вот вы и дергаетесь. И называете это поисками смысла.
— Что же делать?
— Не бояться жить. Жизнь все равно тебя достанет. Вот тогда и узнаешь, кто ты на самом деле. Жалко мне вас.
Хотелось подойти, положить ладонь на тонкую шею. Чтобы лицо ее повернулось, глаза и губы приблизились. Упасть вдвоем на песок. Спрыгнуть с подножки. Взять и не жалеть. Не быть при этом ни папиком, ни Геной Жариковым.
— А с этим Геной у тебя что? — попробовал освободиться он.
Посмотрела, качаясь:
— Вот блин!
Ушла куда-то за дом, в темноту.
Сидел, смотрел на огонь. Ждал, когда вернется. Незаметно провалился в сон с открытыми глазами. Не видел, как скользнула тень в дверном проеме.
Тёма тронул его за плечо.
Очнулся, глаза протер. Светки не было.
— А где…
— Спит она. Иди, я тебя сменю.
Если кто и выходил в ту ночь из форта, пробирался, крадясь к частоколу, о чем-то говорил вполголоса в тропической ночи, Дима Юнг ничего не мог бы рассказать об этом.
Девушка с зелеными глазами вернулась из темноты и, длинно потянувшись, прильнула к нему всем телом, опрокинула и поделилась влажным жаром, он видел это во сне.
Все путаем мы сон и явь, выбирая то, что нам по вкусу.
