День уже с раннего утра обещал быть хорошим, теплым и безоблачным. Пройсс посмотрел на небо, пытаясь не обращать внимания на долетавшие до него еврейские стенания. Интересно, подумал он, какая сейчас погода в Вене? А что сейчас делает Марта? Он посмотрел на часы. Наверное, одевается и собирается на работу.
— Мы здесь закончили, как я понимаю? — спросил стоявший рядом с ним голландский полицейский. Его вопрос вернул Пройсса из австрийских грез на землю. Он обернулся и посмотрел на человека, следовавшего за ним по пятам как тень. Пит де Гроот, детектив, переданный Службе безопасности в качестве связующего звена для координации действий с полицией Амстердама. Де Гроот был в тесном для его габаритов темно-синем костюме. Шляпу он держал в руке. Тридцать пять лет. Светлые, стремительно редеющие волосы. Одутловатое лицо и уже порядком расплывшаяся фигура. Что-то не видно, чтобы нормирование продуктов питания на нем сказалось, подумал Пройсс.
Кстати, по-немецки толстый голландец говорил вполне прилично.
— Все сходится. Триста пятьдесят девять человек. Точно. Все соответствует вашему списку. — Де Гроот помахал в воздухе стопкой листов. Это были списки тех, кто сегодня подлежал аресту.
Пройсс посмотрел на де Гроота. Лицо детектива сохраняло обычное кислое выражение. Впрочем, неважно. За акцию отвечает он, Пройсс, и если де Грооту не нравится его работа, то это уже его собственные проблемы.
Пройсс перешел на голландский, гордый тем, что говорит на этом языке лучше, чем толстяк-полицейский — по-немецки. Точно так же он не так давно гордился своим знанием русского.
— Ваши люди как всегда оказались надежными помощниками, — сказал он де Грооту. — Передайте мою благодарность вашему молодому капралу. — Он указал на амстердамского жандарма в синем мундире и высокой фуражке, стоявшего вместе с несколькими другими полицейскими у входа в театр. Они с де Гроотом лишь руководили операцией, ее непосредственными исполнителями были полицейские.
— Разумеется, — отозвался де Гроот, уже на родном языке. Было ясно, что ему не терпится поскорее отсюда уйти.
— Можете идти, — разрешил Пройсс. — Я немного задержусь. Сегодня такой прекрасный день. Пожалуй, немного пройдусь пешком. Пусть машина отправится на Ойтерпестраат и остается там.
— Как пожелаете, — ответил де Гроот и, нахлобучив шляпу, дурашливо отсалютовал прижатым к ее полям пальцем, после чего зашагал к черному БМВ. Сев машину, он повернул ключ зажигания и тронулся с места. Рокот мотора неприятно резанул Пройссу слух, совсем как причитания запертых в театре евреев.
