Врачи, которые никак не могли связать это резкое повышение температуры с сердечной недостаточностью, решили провести полное обследование больного, собрали все необходимые анализы, сделали рентген, флюорографию, а потом пригласили на консилиум светил местной медицины. Однако светила к единому мнению прийти не смогли.
Очевидцы рассказывали, что старого писателя, отдавшего всю жизнь литературе, до утра бил озноб. Он лежал, укутавшись в одеяло, а под утро, приоткрыв глаза, прошептал:
- Он сделал это ради меня,- и снова потерял сознание.
...Непонятное творилось и с Атиллой Зардуштом. Возвратившись после приема у Президента, этот беззаветный труженик литературы, ни слова не говоря домашним, заперся в своей комнате и не открывал двери, несмотря на настойчивые стуки домочадцев и присоединившихся к ним позже соседей.
...Лишь глубокой ночью, когда соседи взломали дверь и вошли в кабинет, Атиллу нашли лежащим на полу с перекошенным ртом.
Санитары, спускавшие его на носилках по лестнице, рассказывали потом, что старик еле шевеля парализованными губами, прошептал:
- Он сделал это ради меня...
...И снова поползли версии и догадки по поводу подарка, сделанного Президентом писателям-аксаккалам...
...Часть литераторов утверждала, что Президент, блестяще стабилизировав ситуацию в республике, этим своим распоряжением решил пристыдить этих замечательных мастеров слова, демонстрировавших пылкую приверженность к бывшим президентам...
Другие говорили, что Президент просто не знает о существовании в стране молодых, талантливых литераторов. Поэтому для него вся национальная литература воплотилась в этих пропахших нафталином старцах, и он этим указом решил продемонстрировать накануне съезда писателей свое отношение к ним... и т.д., и т.п...
***
...Когда Гулам Гусейнли, все еще под впечатлением от своего сна, вступил в фойе Центра, часть членов объединения "Авангард" уже разошлась...
Увидев его председатель объединения Дунья Годжагюль, убрав за спину сжатые в кулак руки, зло двинулся в его сторону по-борцовски быстрыми, короткими шагами.
- Знаю, знаю... Но сейчас я не могу, Дунья,- пробормотал тихим голосом Гулам Гусейнли, отталкивая Дунью.
- Надо бы посоветоваться,- сказал Дунья Годжагюль, идя по лестнице за Гуламом Гусейнли.
- О чем советоваться?..
- Мы подготовили обращение...
- Что еще за обращение?.. И вы квартир хотите?.. - спросил Гулам Гусейнли и с ненавистью посмотрел на все еще раскрасневшееся от прошедшего митинга лицо Дуньи Годжагюля...
