— Значит, с нынешнего дня вы здесь мештер. И я, если вы еще не жалеете, что согласились, ваш приказчик. Вы будете мой мештер, я буду для вас Волент. Вы скажете: «Волент, иди сюда…» — я отвечу: «Рёктён — сейчас… Иду, мештер». Вы будете говорить мне «ты», а я вам «вы». Что скажете? Хорошо?
— Хорошо, — ответил мясник.
— Ладно, — кивнул головой довольный приказчик. Помолчал, потом, будто у него гора с плеч свалилась, улыбнулся, уселся поудобней, сдвинул шляпу на лоб, закрыл глаза, так что казалось, сейчас заснет. Стакан вина держал в обеих сложенных на коленях руках, и теперь Речан мог рассмотреть их лучше. Они были длинные, мускулистые, тугие, все в шрамах. Плечи у него были покатые, во всей фигуре чувствовалась грубая животная сила.
И вдруг Волент не спеша начал:
— И говорит мне мой мештер… — Он засмеялся искренне и тихо… — «Айда, Волент, чехи придут, фасолаш будет» — заваруха, значит. Так он мне сказал. «А мне-то какое дело, — отвечаю, — что они придут? Придут, так придут, они тоже мясо едят. Я не встречал еще чеха, который не хотел бы хорошего мяса, а такому, который хочет хорошего мяса, — говорю я ему, — Волент всегда будет нужен, потому что я, как здесь в Паланке известно каждому, хорошее мясо достану хоть из-под земли. Вы же знаете, что это правда». И я не врал. «У них, — говорит он мне, — своих хватит, к тому же они, конечно, помнят, что тут творилось после Комарно…» А я ему: «Пан мештер, было бы странно, если бы они не помнили, конечно помнят, меня удивило бы, что они не помнят, что память у них куриная, и было бы странно, если бы у них не хватало своих, но Паланк и окрестные деревни я знаю, как собственный карман, и стоит им услышать, что меня зовут Волент Ланчарич, как они поймут, что такой человек никогда не занимался политикой, а только торговлей». Мне и в самом деле на это плевать. Как я сказал Кохари, так и вам говорю. И мне многих здесь не хватало. Сейчас тоже. Ведь ушли и такие, которым не из-за чего было напускать в штаны. Жаль… Действительно жаль, с многими мы могли бы хорошо торговать.
— Когда я шел с вокзала, то даже испугался, какой мертвый город. Я говорил себе: «Куда тебя принесло? Кому ты здесь нужен? Где люди?.. Людей не видать, все разбито, город как раненый зверь…»
— Ай-ай-ай! Хотя это поправится, мештер! Не бойтесь. Ведь придут тирпаки — переселенцы, значит… да и из старожилов кое-кто появится, не все же ушли. Может, они что-то делали во дворах, теперь на улицу лишний раз носа не высунут, ждут, что будет, какой будет новая власть… Многие уже приводят в порядок магазины… я знаю двоих, так они были по торговым делам за хатаром — за границей то есть, русские дали им разрешение. Не бойтесь, мештер, не успеете оглянуться — все наладится, я это знаю, ведь за мою жизнь здесь уже сменилось три режима
