Двор был ограничен забором бойни. Из-за его массивных дубовых досок торчал внушительный кол, к которому привязывали забиваемых животных, виднелось и зарешеченное окошко хлева, и дровянка, и окна производственного зала, куда полиспастом доставляли из загона убитых животных. Там их разделывали.
Речан словно предчувствовал, что именно здесь встретит того человека, против которого так настойчиво предупреждал его Добрик, но все равно, когда чиновник, шагающий впереди него, открыл калитку загона, Речан вздрогнул и оторопел, увидев сидящую фигуру.
Под первым окном, на широкой скамье с высокой спинкой, на расстеленном кожаном фартуке сидел коренастый мужчина в синем свитере. Это был Волент Ланчарич, приказчик бывшего владельца. На голове у него была небрежно надета шляпа с кисточкой из кабаньей щетины, между ногами, обутыми в парадные офицерские сапоги, он сжимал широкий мясничий топор с гнутым топорищем. Правой рукой держал за горлышко оплетенную бутыль, а в левой, на которую он облокачивался, была зажженная сигарета. Мясистое лицо мужчины, бритое, немного грубоватое, но в то же время открытое и неглупое, медленно повернулось к ним. Он сосредоточенно разглядывал их маленькими синими глазами, потом спокойно кивнул головой, что могло сойти за приветствие, затянулся сигаретой, вытянул ноги и замер.
Речану казалось, что он смотрит на большую, принявшую смиренный вид собаку, мимо которой он должен пройти с тайной надеждой, что ей не вздумается броситься на него. Ему было чуть ли не смешно, что его, тощего и физически не очень сильного человека, хотят натравить на этого здоровяка, чтобы он свел с ним какие-то неизвестные ему счеты.
— Ага, пан Речан, вот и он, можете сразу объявить ему, что вы новый владелец… и что обойдетесь без него.
— Да, — неуверенно кивнул Речан.
Чиновник с минуту таращил глаза на кол, потом посмотрел на Речана. Тот растерянно качнул головой, схватился рукой за забор, но, нащупав вырванный клок коровьей шерсти, брезгливо одернул ее. Как поступить ему, он не знал.
Мужчина на скамье довольно долго смотрел на Речана. Потом вдруг поднялся, положил в сторону топор и, показывая на Речана, грубым голосом начал по-венгерски:
— Mondja meg neki, hogy én itt nöttem fel, úgynogy innét nem mozdulok. Mondja meg neki, hogy hentes vagyok, es ehez megvannak a megfelelö papírjaim. Itt akarok maradni![6]
Чиновник побледнел, глаза у него потемнели, уставились в одну точку так, что на них чуть ли не выступили слезы, но овладел собою.
