Скрипнула дверь, появился Еремицкий. Я сразу отметил, что видок у него был достаточно мрачный, и потихоньку начал морально готовиться к скорой встрече с битами и кастетами.
— Выйдем, — негромко бросил он. — Наташа, я ненадолго.
— Выйдем, — согласился я, опасливо покосившись в сторону так и не проронившей ни единого слова Наташи.
Едва мы отошли от кабинета на несколько шагов (чтобы не слышали дамы, стоявшие в очереди), он шепотом произнес:
— Ты был прав. Есть у нас в стационаре Артем Бабушкин, шестнадцать лет, огнестрельная рана правого бедра с проникновением, повреждение мягких тканей. Травматика. Он самый?
— Возможно… Мне надо посмотреть.
— Тогда пойдем.
И тут я запаниковал.
— Куда? Прямо к нему?
— А ты как хотел? — Еремицкий остановился. — Чтобы узнать вкус воды, нужно начать пить.
— Это откуда такая мудрость?
— Из песни. Пойдем, говорю.
— Никогда не доверял цитатам из песен.
— Это я тебе говорю. Или ты уже обсикался?
— Ничего я не… — я осекся, сообразив, что уже начал оправдываться.
— Тогда хватит попусту тратить мое время. Видел очередь? Они меня ждут.
— Да, я понимаю, но…
— Господи ты, боже мой! — Лев начал терять терпение. — Да чего ты боишься? Он вдвое младше тебя! И раненый!
— Ладно, уговорил, — поразмыслив, стоит ли делиться с доктором, что боюсь я не самого Бабушкина, а его подельников, буде он меня опознает, я решил, что доктор такого доверия пока что не заслужил. — Пойдем.
— Так бы сразу, — пробурчал Лев. — Все равно пошел бы. Но нет, надо ломаться, как девочка у гинеколога…
Мы заглянули в процедурку, где я разжился белым халатом и бейджем на имя Егорова Ивана Егоровича. Теперь, если молчать, не забывать делать умное лицо и не думать о том, что, согласно легенде, моего отца зовут Егор Егоров, я вполне сойду за врача.
— Готово.
— Отлично, — одобрил мой «подельник». — Тебе он как раз в пору.
Мы зашли в лифт, который перевез нас с четвертого этажа на первый.
— А кто такой Иван Егорович, — спросил я где-то в районе четвертого этажа.
— Доктор, — ответил Еремицкий и на третьем и, после недолгого раздумья, добавил на втором: — Он умер на пошлой неделе.
— Что?! — возмутился было я, но был бесцеремонно перебит.
— Первый этаж. Тихо, не бушуй. Он же не в этом самом халате умер. И вообще, дело в сауне было. Лучше скажи вот что: если ты этого Бабушкина опознаешь, что дальше делать будешь?
— Сдам в полицию.
— И подставишь себя? Не подумал, что его дружки мигом разузнают, по чьей вине загребли кореша?
