— Чего? — опешил я. — Это ваши… подопечные тут смолят! Прямо в кабинке.
— Мои? — теперь уже в голосе Евгения проскользнуло удивление. — Это не мои ученики. У меня сейчас седьмой класс, а эти — девятый.
— Чудненько. Седьмой, девятый — мне все равно, я здесь пока еще только гость. Разбирайтесь с ними сами. А я умываю руки.
Я прошел мимо учителя истории и направился к лестнице, когда вдогонку мне долетели слова:
— Вы меня не услышали? Я ведь сказал: это не мои ученики.
— Значит, пусть идут к себе в класс, — не оборачиваясь, буркнул я.
— Нет уж, — он нагнал меня и схватил за плечо. — Вы сами должны решить, что с этим делать.
Вглядевшись в его лицо, я подумал, что парень немного не в себе. Зрачки расширены, на лбу испарина. Тут же в голове всплыли слова Елены: «Он безобидный, конечно, но странный. По-настоящему странный». Интересно, насколько определение «странный» в данном случае коррелирует с определением «нездоровый»? И чего он пристал ко мне?
— Хорошо, — сдался я, помятуя, что с подобными людьми лучше не спорить. — Если вы объясните, что от меня требуется, я постараюсь помочь.
— Понимаете, — Евгений наклонился к моему уху и зашептал. — Курить в школе запрещено. Если про это узнает директор, ребят должны будут исключить. Ну, или поставить на учет в соответствующей инстанции. А я этого не хочу. Я хочу, чтобы меня здесь не было, и я ничего этого не видел. Но так уж получилось, что мое желание в данный момент неисполнимо…
— Евгений Валерьевич? — тихонько позвали его ученики. Они тоже вышли из туалета и сейчас опасливо жались к стене, оглядываясь по сторонам: понимали, мерзавцы, что решается их судьба. — Можно мы пойдем в класс?
— Стойте здесь, — бросил им учитель и снова обратился ко мне. — Так вот, я к чему. Мне нельзя вести их к директору. Но и сделать вид, что ничего не было, я тоже не могу. Поэтому давайте вы сами решите, как поступить? Вам будет проще, вы их даже не знаете: не знаете, кто и как учится, у кого какие родители, кто из них исправим, а кто — нет. Вам проще. А я буду спокоен, что вверил их под вашу ответственность, а не просто прошел мимо. Хорошо?
— Оу… Даже не знаю…
— Вы согласны, что это единственный вариант, который устроит всех?
Несмотря на изначальный скепсис, я вынужден был признать, что в предложении учителя присутствует здравое зерно. Исключение из школы едва ли положительно повлияет на этих ребят, а они, вроде бы, не такие уж отморозки, какими изначально представились: вон как преданно смотрят. Правда, если слухи о моем либерализме дойдут до руководства… Ай, все равно я здесь ненадолго, так чего бояться?
