Ждать пришлось недолго. Как бы успешно ни преодолевал я водную преграду, на это ушло несколько минут, и погоня почти настигла свою жертву. На берег выскочила тень, в которой я признал собачью. Кинувшись к кромке воды, тень отпрянула и залилась громким лаем. Потеряла след, не иначе. Из леса, скрытые темнотой, ей ответили возбужденные голоса людей. А я взвел курки. Прости, собачка, выбора у меня нет: либо ты, либо я. Псина продолжала брехать: снова учуяв чужака, она яростно облаивала послужившее мне переправой дерево. На секунду она замерла, словно услышав что-то. Удар приклада в плечо, затем второй. Выстрелов я не слышал. Вот и все.
Уходим.
Завернув еще несколько петель, я вышел к берегу озера. Где мои преследователи, как далеко Зуево — я не знал. Тело горело от макушки до пят, похоже, снова поднялась температура, во рту привкус желчи. Хотелось броситься в воду, смыть с себя всю грязь, всю мерзость. Мысли исчезли, в центре головы билась лишь одна. Я только что убил живое существо. Осмысленно и добровольно. Лишил жизни лишь за то, что оно встало у меня на пути. И пусть это была обыкновенная собака, пусть даже это была злобная и опасная собака, натасканная нападать на людей — мне было наплевать. Я знал, на что иду, и не колебался ни секунды. Но сейчас было больно, будто пули, предназначенные ей, попали в меня. Лишь сделав что-то, начинаешь осознавать настоящую цену совершённого.
Пройдя с полкилометра вдоль берега, я снова ушел вглубь леса и бродил примерно час, прежде чем смог безбоязненно повернуть в сторону дома. Мои преследователи не были настоящими охотниками и, лишившись собаки, они тут же потеряли след, но я не хотел рисковать. Наконец, наткнулся на дорогу и понял, где нахожусь. Невдалеке виднелись надгробия старого кладбища, на которое мы, будучи детьми, ходили ночью тайком от взрослых. Крошково.
Вернувшись домой, я первым делом затопил баню, и сидел внутри, пока она не прогрелась. Угореть от дыма я не боялся. Лишь попарившись и помывшись, почувствовал себя легче. Спал как убитый, однако проснулся (был полдень) с мыслями об убитой собаке. Казалось бы, самого чуть не пристрелили, выжил — радуйся, но не так все просто. Пытаясь отвлечься, пошел рубить дрова, однако это не помогло, работа валилась из рук. Плюнув, пошел домой и снова лег, окончательно отдавшись невеселым мыслям.
Никто не знает, за какой чертой спокойствие переходит в равнодушие: то, что больно ранит одного, другой даже не заметит. Для кого-то гибель живого существа, будь то человек или комар — рядовой случай. Естественный отбор. Естественный. Для другого любая смерть — трагедия. Все мы когда-то были детьми, а дети по природе своей жестоки, они не понимают смерти и не умеют ценить чужую жизнь. Это естественно. Но дети взрослеют. Рано или поздно они должны осознать простую, казалось бы, вещь: убивать может любой, воскрешать же не умеет никто. И человек, существо разумное, как никто другой, должен следовать простому правилу природы, гласящему, что убийство допустимо лишь в целях выживания. И это естественно. Но выживал ли я, когда нажимал на курок?
