Чего греха таить, топтать кирзу у меня желания не было. Не подумайте, что я какой-нибудь трус или убежденный пацифист, но одно дело идти служить в восемнадцать лет, и совсем другое — в двадцать шесть. Когда жизнь уже вошла в свою колею, когда есть дом, работа, жена, когда слишком многое жалко, а что-то и вовсе нельзя оставлять. Конечно, это все разговоры в пользу бедных: есть долг Родине, да и требования законодательства никто не отменял, особенно в части уголовной ответственности за уклонение от воинской службы. Конечно, кто-то меня осудит, и вполне заслуженно. Но в тот момент мной двигали именно эгоистические мотивы, а раз так, скрывать их — значит, проявлять неуважение к тем, кто, возможно, будет читать эти строки. В общем, в отдел кадров я не пошел, повестку под роспись получать не стал.
Тем временем до октября, то есть, до начала всеобщего призыва, оставалось еще три недели, а сам призыв, как я знал, продлится до конца года. Посему я небезосновательно полагал, что это не последний привет из военкомата, и приготовился ждать новых повесток. Мои опасения целиком оправдались, однако все оказалось гораздо неприятнее, чем я мог предположить. Миновал почти целый месяц, когда мне позвонил начальник и сообщил, что за мной пришли люди в форме. Но я был не в офисе, а в отъезде по делам, так что мне неслыханно повезло, военные ушли с пустыми руками. Но шеф, осведомленный о моей проблеме, выразился недвусмысленно:
— Бери отпуск и уезжай. В городе тебе сейчас делать нечего. Три месяца потусуйся где-нибудь, после нового года жду тебя на рабочем месте. И не вздумай загреметь под призыв, не сдав мне всех дел по арбитражу!
Начальник у меня был человек веселый, и говорил он свойственным ему полушутливым тоном. Однако мне было совсем не до шуток. Кое-как досидев до конца переговоров и даже не вникнув в их суть, я двинул домой, не очень хорошо сознавая, куда еще, собственно, еще двигать. Москва большая, однако друзей, которые согласились бы приютить меня на три месяца осеннего призыва… Нет, таких друзей у меня не было. К родителям в Смоленск? Там тоже искать будут, постоянной московской пропиской я так и не обзавелся, поэтому в отчий дом нагрянут во вторую очередь после работы… Вернее, в третью: после работы и дома здешнего.
В тот момент мысли мои витали где-то в панических сферах, здраво соображать категорически не получалось. Конечно, окажись тогда рядом со мной хоть один мало-мальски адекватно мыслящий человек, он живо вправил бы мне мозги, и, возможно, потом я был бы ему за это благодарен… Но такого человека рядом не оказалось. Может быть, Вера уже дома?
