Над водой кружили сотнями миниатюрные голубые стрекозы. Перламутровый голубой блеск и вибрация воздуха… Стрекозки были такие прозрачные, что казалось, будет дрожит воздух, усиливая ощущение зыбкости и ненадежности окружающего мира.
Этот мир был прекрасен, но совсем рядом находился труп.
Что, как ни странно, только подчеркивало окружающую красоту и делало удовольствие от нее острее…
На обратном, после купания, пути Владислав Сергеевич остановился возле раскопа.
На выровненной поверхности лежало несколько желтых листьев… Словно прилетели они, несколько «опередив события», с известием об осени.
И это было, кажется, так… Едва заметная прохлада появилась вдруг с сегодняшнего дня в воде, воздухе. В просвете между ветками повис блеск паутины.
Кленский всегда очень тонко чувствовал такие перемены, этот почти неуловимый переход от лета к осени…
В этом постоянном, нерезком день ото дня угасании была своя неуловимая прелесть.
Владиславу Сергеевичу всегда хотелось проститься с летом постепенно, пожить среди «дикой природы» недельку-другую — и уехать, прежде чем погода испортится окончательно.
Но как остаться? Жизнь со вчерашнего дня наполнилась каким-то странным бредом и тяжестью. Яшу было жаль… Но тратить время на труп не хотелось… Совсем нет!
И Кленский твердо решил уехать. Следующим же утром.
Однако соображение: не могу бросить экспедицию в опасности и сбежать — все же кое-что для него значило.
Кленский стоял, задумавшись, опустив голову, и вдруг услышал какой-то шорох.
Он поднял голову… И снова увидел ее. Глаза цвета ивовых листьев. Зеленых, как листва над речкой Мутенкой.
Опять эта девушка…
Эта потрясающей красоты девушка.
Она стояла почти рядом, в нескольких шагах от него.
И то же светлое платье — в букетиках, как наряд богини Флоры… Только Флоры в неорусском стиле, окаймленной орнаментом среднерусской природы, как на майоликовых фризах начала прошлого века: из ромашек и ягод земляники, осиновых листиков, подсолнухов и орехов, лютиков и синих васильков.
И Кленский отчего-то не мог отвести взгляда от этих синих цветов.
— Вы… Снова вы! — Не зная, что еще сказать, Владислав Сергеевич замолчал.
Девушка тоже молчала.
— Цветы собираете? — растерянно произнес наконец Кленский.
Опять молчание.
— Вита! — Он сделал шаг ей навстречу.
Она отодвинулась.
Кленский сделал еще шаг. Второй. Третий… Она снова отодвинулась — на шаг, второй, третий.
Кленский делал попытку приблизиться — девушка отдалялась.
— Не бойтесь!
