- Случилось! Ты представляешь себе жизнь в монастыре, Кэллоин? Почти сто женщин от совсем молоденьких до пожилых. Строжайшая иерархия, нарушить которую невозможно. И бесконечные сплетни, интриги, доносительство. Над всеми стояла Сефин, мать-настоятельница, все знали, что она внебрачная дочь прежнего короля, отца убитого. Положение остальных зависело от величины вступительного дара, забрать который обратно уже невозможно. Многие из монашек хотели бы уйти, но пути назад не было. Родственники уже откупились от них вкладом в монастырь
и не приняли бы обратно. А другие отдали монастырю свой дом.
У нашего монастыря было десять таких домов в разных городах Нарланда. Девять сдавались внаем, а самый лучший, в столице, служил временной резиденцией настоятельницы. Знатные посетительницы умилялись, глядя на нас, скромно, но чисто одетых маленьких ангелочков и превозносили доброту Сефин, однако доброты-то мы как раз и не видели. Независимо от самочувствия, каждый день вставали в 6 часов утра и шли на службу, которая длилась полтора часа, потом завтракали и шли на занятия. Нас научили читать и писать, счету - и на этом занятия закончились. Потом мы учились только шить, вязать, готовить, ухаживать за больными и раненными. А после обеда нас посылали на работу - на кухню, в прачечную или в сад. Летом, правда, нас отправляли в лес за орехами, грибами и ягодами. Жили в одном из монастырских домов, недалеко отсюда, это было самое лучшее время, мы всегда с нетерпением ждали его. После вечерней службы у нас было немного свободного времени, мы должны были сообщать, чем собираемся заниматься и получать на это разрешение. Все проступки записывались, и перед сном провинившихся заставляли становиться коленями на рассыпанный горох. А в последний день месяца наказывали на заднем дворе. Эта ханжа Сефин говорила: “Я не знаю, за что вас сейчас накажут, но вы ведь - знаете”. Вот здесь я и обратила внимание, что при всей строгости ко мне относятся как-то по-особенному. Меня не били. Впрочем, вру, было, пару раз, но тогда я, скажу прямо, просто нарывалась. И наказали меня не столько больно, сколько обидно. Я даже думала, что у меня, быть может, богатые родственники есть, которые внесли большой вклад, мечтала, что когда-нибудь они заберут меня отсюда. Но никто за мной так и не пришел. Однако эти поблажки были мелочью по сравнению с главной: по вечерам мне разрешали ходить в библиотеку! Библиотека была просто великолепной, если бы не она, я сбежала бы гораздо раньше.
