Получается отличный концерт:
— Ай-яй! Мяу-у-у-! У-у-у! Мя! Мя! Ой-ей!
Первым не выдерживает Игорь — достает банку с молоком. Сразу же наступает тишина. Сенька настораживается и катится к тарелке. А шустрые котята уже здесь. Но ведь умирает с голода только один Сенька?! Поэтому он расталкивает их и принимается торопливо лакать. От жадности захлебывается, кашляет, но не останавливается, пока тарелка не приобретает первоначальный блеск. Покончив с едой, Сенька блаженно жмурит глаза, облизывается и ползет на свое место. Укладывается удобнее и закрывает глаза.
Теперь можно покормить и котят. Но только раздается звук льющегося молока, как Сенька уже тут как тут. Отталкивает котят от тарелки и снова принимается лакать. Остановится, отдохнет и опять…
Закрываем обжору в другой комнате. Котята едят медленно, нехотя, видно, что не голодны, и часто поднимают головы, прислушиваясь к истошным Сенькиным воплям за дверью:
— Ой-ей-ей! Ой-ей-ей-ей! — орет он. — Обманули! Не накормили! Ой! Ой-ей-ей-ей! Умираю!
Ел Сенька так много, что мы часто беспокоились за его желудок. И беспокоились напрасно. Сенька рос быстро, хотя и был очень толстым.
Игорь души в нем не чаял. Да и я, признаться, тоже.
Я заехал домой пообедать. Оставил машину у ворот и вошел во двор. Игорь и несколько соседских мальчишек играли с Сенькой. Они таскали его на руках, как куклу, как какой-то неодушевленный предмет, клали на спину, а тот только таращил глаза, кряхтел и никак не мог перевернуться на живот. Уж очень был толстый. Я прикрикнул на мальчишек:
— Неужели вам не надоело его тискать?! Отпустите сейчас же! Это все-таки собака, а не кошка…
Мальчишки послушались, но попросили разрешения посидеть в машине.
— Сидите, не жалко.
Пообедав, вышел на улицу. Ни мальчишек, ни Сеньки. Умчались куда-то. Открыл дверцу. Сел. Завел мотор. И вдруг чувствую, что сижу на чем-то мокром.
Это еще что такое? Выскочил из машины. Пощупал сиденье — чехол мокрый. Брюки мои, конечно, тоже… «Это все мальчишки! Пролили что-то и вместо того, чтобы сказать, испугались и дали деру», — догадался я, щупая другие сиденья. Но с ними было все в порядке. «Погодите, вернусь с работы, разберусь…» — мысленно пригрозил я мальчишкам, переоделся и уехал.
Окончил работу, подхожу к машине, открываю дверцу — на моем сиденье лужа!
— Что за напасть?! Что за глупые шутки?! — Я был зол и растерян.
Значит, на мальчишек я грешил зря? Значит, они не виноваты? А кто же тогда? Я терялся в догадках, но за тряпку пришлось браться снова.
