Во взгляде миссис Адамс можно было прочесть:
«Я знаю, тебе очень хочется поехать. Ты просто еле удерживаешься от того, чтобы не броситься в путь с первыми подвернувшимися людьми. Такая уж у тебя натура. Тебе ничего не стоит бросить меня и бэби. Ты любопытен, как негритенок, хотя тебе уже шестьдесят три года. Подумай, сколько раз ты пересекал Америку и на автомобиле и в поезде! Ты же знаешь ее, как свою квартиру. Но если ты хочешь еще раз посмотреть ее, то поезжай. Я готова для тебя на все. Только одно мне непонятно – кто будет у вас управлять машиной? Впрочем, делайте как знаете. А обо мне лучше не думать совсем».
«Но, но, Бекки! – читалось в ответном взгляде мистера Адамса. – Это будет неверно и преждевременно думать обо мне так мрачно. Я вовсе никуда не хочу ехать. Просто хочется помочь людям. И потом, я пропаду без тебя. Кто будет мне брить голову? Лучше всего поезжай с нами. Ты еще более любопытна, чем я. Все это знают. Поезжай! Кстати, ты будешь вести машину».
«А бэби?» – отвечал взгляд миссис Адамс.
«Да, да! Бэби! Это ужасно: я совсем забыл!»
Когда безмолвный разговор доходил до этого места, мистер Адамс поворачивался к нам и восклицал:
– Но, но, сэры! Это невозможно!
– Почему же невозможно? – ныли мы. – Все возможно. Так будет хорошо. Мы будем ехать, делать привалы, останавливаться в гостиницах.
– Кто же останавливается в гостиницах! – закричал вдруг мистер Адамс. – Мы будем останавливаться в турист-гаузах или кэмпах.
– Вот видите, – подхватывали мы, – вы все знаете, поедем. Ну, поедем! Честное слово! Миссис Адамс, поедем с нами! Поедем! Поедем всей семьей!
– А бэби? – закричали оба супруга.
Мы легкомысленно ответили:
– Бэби можно отдать в ясли.
– Но, но, сэры! О, но! Вы забыли! Тут нет яслей. Вы не в Москве.
Это было верно. Мы были не в Москве. Из окон квартиры мистера Адамса были видны обнаженные деревья Сентрал-парка, и из Зоологического сада доносились хриплые крики попугаев, подражавших автомобильным гудкам.
– Тогда отдайте ее знакомым, – продолжали мы.
Супруги призадумались. Но тут все испортила сама бэби, которая вошла в комнату в ночном комбинезоне с вышитым на груди Микки-Маусом. Она пришла проститься, прежде чем лечь спать. Родители со стоном бросились к своей дочке. Они обнимали ее, целовали и каждый раз оборачивались к нам. Теперь во взглядах обоих можно было прочесть одно и то же: «Как? Обменять такую чудную девочку на этих двух иностранцев? Нет, этого не будет!»
