— А вы верите мне, земляки? — неожиданно спросил Станислав Дерев.
Ответом ему послужил гул одобрительных возгласов.
— Тогда знайте, что прямое президентское правление — лучший выход для нашей республики. Наша жизнь будет направляться прямыми указами президента России, это позволит нам избежать хаоса и анархии.
Матейченков, стоявший неподалеку от трибуны, облегченно вздохнул: мэр сумел взять нужный тон и не стал раздувать костер, хотя мог бы запросто это сделать.
Станислав Дерев говорил еще долго, основательно, не спеша, как бы на ходу размышляя. На каждую реплику из толпы отвечал уважительно, независимо от того, кому она принадлежала.
Когда Дерев закончил свое выступление и рукоплескания стихли, в толпе митингующих начали явственно обозначаться прогалы, проплешины, напряжение спало, и люди, вняв разумным доводам лидера, расходились. Вскоре площадь опустела.
Это была явная победа генерала Матейченкова, который предварительно провел со Станиславом Деревом основательную беседу, выдержанную в доверительном тоне.
* * *
Дальнейшие события, однако, отошли от краткосрочного сценария, заранее разработанного в тиши кремлевских кабинетов.
Поразмыслив и поглубже ознакомившись с ситуацией в Карачаево-Черкесии, премьер-министр российского правительства Сергей Степашин решил, что немедленно вводить прямое президентское правление в республике рискованно.
На ходу, на переправе нехорошо менять не только лошадей, но и тактику, это генерал Матейченков знал твердо.
— Значит, Сергей Вадимович, не будем вводить прямое президентское правление? — спросил он, когда они вдвоем, воспользовавшись кратковременной передышкой в суматошливом дне, пили вдвоем чай в гостиничном буфете.
— Пока нет.
— Но мы же в Москве договорились.
— Мне кажется, сейчас вводить в КЧР прямое президентское опасно, — вздохнул Степашин.
Матейченков согласился:
— Положение здесь неспокойное.
— Мало сказать — неспокойное, — подхватил Степашин. — Здесь сильное брожение, разброд и шатание, и любое радикальное решение, любое резкое движение может спровоцировать гражданскую войну.
— Республика на распутье…
Степашин неожиданно усмехнулся.
— Я сказал что-то смешное? — осведомился Матейченков.
— Упаси бог, Иван Иванович! Я просто вспомнил, как один наш начинающий дипломат перевел для англичан название известной картины «Витязь на распутье».
— Как же?
— «Распутный витязь».
— Действительно, очень смешно, — без тени улыбки согласился генерал Матейченков. — Но мы должны принять решение.
