Верховный подумал несколько длинных мгновений.
— Я помогу тебе, — сказал он. — Мы на афганском полигоне подготовили стрелка — чудо меткости! Берешься через границу ее переправить?
— Еще дней десять назад я сказал бы — запросто. Но теперь — не поручусь. Знаете, как говорится, новая метла чисто метет. Новый полпред, как мне передавали местнгые источники, намерен усилить сухопутные государственные границы, отделяющие Северный Кавказ от внешнего мира.
— Нет, рисковать таким ценным материалом нельзя. А как там у тебя с воздушными границами?
— Начальник аэропморта в городе Минеральные Воды — мой лучший друг. Я ему скормил немало баксов…
— Решено, — хлопнул шейх ладонью по столу. — Пошлем тебе барышню под видом груза двести, в запаянном контейнере. И дырочки провертим, чтобы, не приведи Аллах, не задохнулась раньше времени.
После собрания Заячья губа подошел к Верховному, и тот прошептал на ухо еле слышно, оглянувшись:
— Снайпера зовут Елена Рукайтис. Обеспечишь, чтобы груз двести приняли в Минводах без осложнений. Все необходимые документы сделаем здесь.
— А как с оружием для нее? — спросчил Заячья губа, когда они, выйдя из зала, двигались по широкому коридору, провожаемые завистливыми взглядами имамов.
— Хороший вопрос, — похвалил Верховный. Мы снабдим ее новейшей снайперской винтовкой. Пойдем в кабинет, объясню, о чем идет речь.
Заячья губа затаил дыхание. В кабинете Верховного он ни разу не был, хотя слухов о нем наслушался предостаточно.
* * *
Приезд в Черкесск двух высокопоставленных чиновников из Центра был и в самом деле вызван серьезными обстоятельствами.
Дело в том, что после недавно прошедшего первого тура выборов, на котором победил генерал Семенов, если взять в расчет его большой отрыв от Станислава Дерева, накалил страсти до предела. Результаты выборов, как положено по местной конституции, были переданы в республиканский центризбирком, на предмет рассмотрения и утверждения. Тут-то и возникло, пользуясь языком шахматистов, патовое положение. Дело в том, что центризбирком, как только началось обсуждение, немедленно разделился строго пополам, исключительно по национальному признаку. Поэтому принять какое-нибудь решение — признать либо не признать выборы действительными — оказалось в принципе невозможным.
Обе половинки республиканской избирательной комиссии посылали друг на друга, а точнее сказать — враг на врага, — отчаянные жалобы в Москву, обвиняя один другого во всех смертных грехах, и всякая работа комиссии сама собой прекратилась.
