Глава шестая
«УМЕРЕТЬ НЕ СТРАШНО. СТРАШНО НЕ ЖИТЬ»
— Почему ты задержался? Что-нибудь случилось? — тревожно спросила Люси.
— Нет, нет, милая, все в порядке, — торопливо ответил Рузвельт, целуя ее руки.
— Я очень беспокоилась, — продолжала она, — накрапывал дождь, и я подумала, что ты можешь простудиться.
Рузвельт хотел было ответить, что там, внизу, дождя не было, но промолчал и взглянул вверх. По небу плыли сероватые дождевые облака, но ветер гнал их к темному горизонту; видимо, дождь, проходя стороной, слегка задел вершину горы, на которой стояла машина Люси.
Несколько капель упало на голову президента, и Люси тотчас же смахнула их своей мягкой, теплой ладонью, едва прикасаясь к седым волосам, чтобы не растрепать их.
«Бедный, бедный мой Фрэнк! — подумала она, вглядываясь в лицо Рузвельта. — Как же ты изменился!»
Нет, не только потому прервала она сегодняшний сеанс, что хотела побыть с ним наедине. Главное было не в этом. Наделенная каким-то особым чутьем, своего рода шестым чувством, Люси вдруг уловила в лице президента нечто неземное, словно на него легла странная, потусторонняя тень.
Даже самой себе она не смогла бы объяснить, что это такое. И все же Люси поняла, что загадочная тень, вдруг омрачившая лицо Фрэнка, означает, что он чувствует себя хуже, чем всего лишь несколько часов назад. И теперь, когда они оказались вдвоем, она хотела было спросить, здоров ли он, но не решилась.
Люси знала, что Рузвельт не любит разговоров, пусть даже косвенно напоминающих о приближении смерти. Да и сама она, видя, чувствуя, что здоровье его, несомненно, ухудшилось, в глубине души не верила, что он может когда-нибудь умереть, И все же...
— Как там на источниках? — спросила Люси подчеркнуто беззаботным тоном.
— Ну... меня очень хорошо приняли. Я встретил кое-кого из старых знакомых. Например, доктора Китченза, представляешь себе? А ведь ему восемьдесят шесть лет! Он продолжает работать и, судя по всему, о смерти даже не помышляет.
— Он чувствует ответственность перед своими больными и поэтому живет. И я уверена, что смерти он не боится, — убежденно проговорила Люси.
— Да, ты права, — наклоняя голову, ответил Рузвельт. — Кстати, тебе никогда не приходилось слышать такое изречение: «Умереть не страшно. Страшно не жить». Я вычитал его у кого-то из французов. Очень точно сказано. Разумеется, применительно к людям определенного сорта. Смерть как таковая их не пугает. Ведь пока они живы, смерти нет. А когда она приходит, то людей этих уже нет, следовательно, бояться нечего. Но «не жить», — медленно и раздельно проговорил президент, — это страшно. Не жить — значит обмануть людей, для которых ты должен был что-то сделать, но не успел. Это все равно, что банкротство банка. Представь себе: в один прекрасный день люди приходят в банк, где хранятся их... нет, не деньги — надежды! И вдруг узнают, что банк лопнул, и они разорены…
