К счастью, близ источников уже находился мэр Уорм-Спрингз Фрэнк Оллкорн, которого заблаговременно предупредили по телефону. Зная, что этот курорт — любимое детище президента, мэр городка понимал, что Рузвельт захочет увидеть там «своих» пациентов, старых друзей, а не созданную охраной пустыню. И он позаботился о том, чтобы среди ожидающих президента людей у источников были и те, с кем ему уже доводилось встречаться раньше. Мэр поспешно послал машины за Нилом Китчензом, восьмидесятишестилетним врачом, у которого президент как-то раз обедал, за доктором Ирвином, главным хирургом лечебного комплекса, и его женой Мэйбл — их Рузвельт тоже знал лично.
...Перед глазами президента, сидевшего за рулем «форда», предстало зрелище, которое человеку со стороны могло бы показаться фантастическим и жутким.
Люди в купальных халатах или в шортах — хромые, скрюченные, изуродованные жестокой болезнью — сидели в своих колясках или тяжело опирались на костыли. Они встретили Рузвельта радостными возгласами. Потрясая костылями и палками, они приветствовали его не только как президента, но и как «своего», как собрата по страданиям, как человека, для которого забота о себе неотделима от заботы о таких же, как и он, увечных людях. То, что происходило сейчас, напомнило бы постороннему наблюдателю картины Босха или Гойи — страшные видения ада, апокалипсиса, апофеоза войны. Но у Рузвельта такие ассоциации не возникали. Он был счастлив — его глубоко тронули эти изъявления симпатии и благодарности. Прорвавшись сквозь полицейский заслон, его окружили друзья, все они знали, что президент хотел помочь им избавиться от мук, от которых сам избавиться не смог. Это было братство несчастных людей. Но никто не жаловался, никто не упрекал Рузвельта в том, что созданная им «Юдоль надежд» далеко не всегда оправдывает человеческие надежды.
Неожиданно для всех Фрэнк Оллкорн, стоявший среди больных, громко крикнул:
— Прошу внимания, леди и джентльмены!
Те, кто ранее не замечал присутствия мэра, теперь увидели его и смолкли.
— Мистер президент, — тихим и проникновенным голосом проговорил Оллкорн. — Перед вами люди тяжелой судьбы, люди, в сердца которых вы вселили надежду. И они благодарны вам. Мало кто знал, что вы окажете нам честь, приехав сюда, иначе здесь собрался бы весь город... Нет, не только болезнь, последствия которой вы так мужественно переносите вот уже более двух десятилетий, роднит вас, мистер президент, с теми, кому выпало счастье встретиться с вами сейчас. Сердца их наполняются гордостью от сознания, что вы нашли в себе силы встать во главе Америки. Вы спасли страну от страшного экономического кризиса, а впоследствии приняли великое решение: Америка присоединилась к антигитлеровской коалиции, и мы стали сражаться плечом к плечу с нашими братьями по языку и образу жизни — англичанами и столь отличающимися от нас и по языку и по образу жизни русскими.
