А иногда следователь никуда не уезжал, а целый день оставался дома. Но в такие дни приезжали к нему какие-то адъютанты, и какие-то мрачные типы в гражданском, часто захаживали и полицаи, но последних в дом к следователю не пускали, потому что они были грязны. Полицаям приходилось стоять на крыльце, и им выносили разные поручения: кого арестовать, за кем установить слежку.
Следователь чувствовал, что партизаны близко, что его жизни грозит опасность, и усилил охрану украденного дома.
И вот в таких условиях Вите приходилось работать. Он писал всё новые листовки, призывая людей саботировать приказы немецкого командования, убеждал молодёжь не ехать в Германию, и вместе со своими товарищами распространял эти листовки по Ворошиловграду.
* * *
Витя только вышел из дома, когда его окрикнул стоявший возле дома следователя, немецкий солдат в форме СС. И хотя знавший немецкий язык Витя понял, что солдат приказывает ему остановиться, он сделал вид, что не понимает, да и вовсе не замечает звавшего его.
Ведь в кармане Витиного пиджака лежала очередная порция листовок…
Но вот солдат выругался, и нацелил своё ружьё на Витю. Тогда юноша всё-таки подошёл к нему.
Откормленный немец глядел на Витю злыми глазами и спрашивал:
— Ти есть партизан?
Витя отрицательно покачал головой.
Тогда фашист по-немецки скомандовал, чтобы Витя поднял руки. Юноша опять сделал вид, что не понимает. Тогда немец ударил его дулом автомата по локтю, и жестом показал, что Витя должен сделать.
И тогда Третьякевич всё-таки поднял руки.
Немец, бормоча ругательства, и часто сплёвывал, начал последовательно ощупывать Витину одежду.
Витя побледнел, сжал зубы, но всё же старался не выдать своего чрезмерного волнения.
Наконец фашист добрался до листовок, и резким движением выдернул их из Витиного кармана.
На Витином лбу выступила испарина. Но всё же он не издал ни одного могущего выдать его звука; хотя был уверен, что уже выдан собственной невнимательностью…
Фашист недоуменно перебирал эти листки, и один за другим бросал их в грязь (дорогу развезло после недавно прошедших дождей). Можно сказать, что тогда Вите повезло: этот обыскивавший его немец был назначен охранять дом следователя, и ему ещё не доводилось сталкиваться с подпольными листовками. А вот если бы он обратился к проходившему рядом полицаю, то полицай бы обрадовался, предчувствуя повышение по служебной лесенке, так как он сразу бы определил, что в их руки попал видный подпольщик, один из тех, кто распространял приводившие их в такую ярость листовки.
