Прошло ещё несколько дней.
Немцы продолжали обстрел Паньковского леса. И хотя никто из партизан от этого обстрела не был ранен, настроение у большинства было скверным. Вновь и вновь слышались голоса о том, что надо уходить.
Вечером 10 августа на большой полянке, возле Ивана Яковенко собрались братья Третьякевичи, и почти все бывшие в отряде партизаны (отсутствовали только следившие за подступами к лагерю).
Михаил Третьякевич незадолго до этого имел отдельный разговор с командиром. Во время этого разговора Яковенко сказал:
— Может быть лучше было бы, если б мы пошли с Сивороновым…
Но теперь Сиворонов и его отряд ушли далеко, и вряд ли уже удалось с ними встретиться. И поэтому приходилось отступать разрозненно, с малыми силами. Собственно об отступлении у них и пошла речь на последовавшем за этим партизанском собрании.
Яковенко, как ни старался, не мог скрыть своей горечи. И говорил он медленно, словно бы тяжело ему было подбирать нужные, а на самом то деле такие простые слова:
— Вот что, товарищи. Придётся нам всё-таки отступать.
Бойцы переглянулись. Кое-кто заулыбался, раздался даже голос:
— Ну, наконец-то…
Другой спросил:
— А куда пойдём-то?
— Да тут от товарища Рыбалко поступило предложение…
Командир одной из групп Рыбалко выступил вперёд и проговорил чётко, будто бы непререкаемую истину:
— Пойдём в Митякинские леса.
— Это где ж?
— А в Ростовской области.
— Далековато топать…
Но Рыбалко ответил.
— А не всё ли равно, где врага бить? Ведь фрицы сейчас везде. По всей нашей земле расползлись гады. К тому же я хорошо Митякинские леса знаю. Сам оттуда родом.
— Ладно, чего уж там — отступаем. Всяко лучше, чем здесь под обстрелом сидеть…
Тут Яковенко прокашлялся и заявил:
— Но, прежде чем отступать, надо будет переправу, которую немцы через Донец почти уже наладили разрушить. Ну, кто пойдёт?
Первым поднял руку Виктор Третьякевич.
* * *
К берегу Донца подошли уже ночью. На небе россыпью горели ярчайшие созвездия, но книзу, к земле почти не давали своего света. Это была безлунная, и действительно тёмная ночь.
Со значительными перерывами, утомившись, по-видимому, за день, палила с противоположного берега вражеская артиллерия. А на почти уже наведённой переправе горел костёр, поблизости от которого среди беспорядочно наваленных брёвен стояли насторожённые полицаи, и водили чуть подрагивающими лучами своих фонарей по подступавшему уже совсем близко Паньковскому лесу.
Ещё несколько полицаев, с повешенными на спинах винтовках, прохаживались от противоположного берега Донца, и до этой окраины. Глядели они зорко, но самого главного — то, что за ними следят партизаны, не замечали.
