— Не волнуйтесь, мадам, мы постараемся помочь мальчику… Необходимые бумаги для оформления через неделю будут направлены на адрес вашего адвоката. Ну что ж, можете попрощаться… Поль, ты остаешься у нас!
Мать наклонилась к мальчику и страстно сжала его в объятиях. Глаза ее влажно заблестели.
— Мама… — прошептал он почти беззвучно.
Женщина прошептала на ухо сыну несколько слов, которые директор не смогла разобрать, как ни вслушивалась. Она даже не поняла, на каком языке они говорят. «О, этот головоломный польский язык!» — морщась, подумала она, но вслух сказала лишь с любезной улыбкой:
— Пойдем, Поль, я покажу тебе твою комнату и познакомлю с новыми друзьями.
Мальчик с обреченностью человека, понимающего, что у него нет выбора, протянул ей руку.
Рози Штайн широко улыбнулась и обратилась к посетительнице:
— Пожалуйста, передайте его святейшеству, что мы всегда рады приветствовать его в нашем пансионе. Мы приобщаем детей к азам католической веры и на этом поприще могли бы…
— Непременно передам! — улыбнулась дама. Темные очки удачно маскировали застывшую в глазах мучительную тоску.
Когда за мальчиком захлопнулась дверь школы, дама в очках села на заднее сиденье лимузина и бросила шоферу: «Поехали!»
Затем она сняла темные очки, достала из сумочки фотографию и разорвала ее на мелкие кусочки. Точно солнечный лучик, в хмурый день пробивающийся сквозь тучи, по расстроенному лицу скользнула улыбка.
«Эта госпожа Штайн понятия не имеет, что такое фотомонтаж», — подумала женщина.
С одного из порванных кусочков с отеческой лаской и всепрощающей улыбкой взирало лицо Иоанна Павла Второго, его святейшества Папы Римского, в миру носившего имя Кароль Войтыла. Кароль Войтыла был стопроцентным поляком. А женщина в лимузине была стопроцентной русской.
Она взглянула на часы и озабоченно покачала головой. Прокатные сутки роскошного автомобиля заканчивались ровно через два часа.
Две симпатичные, но чересчур ярко одетые особы сидели за столиком кафе на Петровке и оживленно болтали.
Одна из хорошеньких болтушек была повыше ростом и с русыми волосами, а другая пониже, с игривыми белокурыми кудряшками. Обе приятельницы были в таких коротких юбках и так ярко накрашены, что ни один из посетителей кафе не принял бы их за добропорядочных особ. Но и для проституток, приехавших на заработки из провинции, они выглядели слишком дорого и уверенно.
— А мой-то вчера! — Девушка, та, что пониже и посветлее, хвастливо вытянула руку. — Кольцо мне подарил.
