VII
Упоминание Бонч-Бруевича, что среди масонов были также и народные социалисты, к числу которых принадлежал и сам С. Мельгунов, выводит Мельгунова из себя и он раздраженно пишет: "Слишком много "доподлинного" известно Бончу. Многое он преувеличивает, соединяя в одно разные эпохи. Из народных социалистов (тогдашнего времени, до слияния в 1917 г. с "трудовиками") никто не принадлежал к масонскому "ордену". Эта раздраженная отповедь едва ли может служить доказательством, что никто народных социалистов не был масоном. Откуда у С. Мельгунова такая уверенность? Если послушать эсеров, кадет, меньшевиков, анархистов, октябристов и большевиков, то никто из их сотоварищей не принадлежал тоже к масонам. Эсеры считают, что среди них не было масонов, а были среди кадет. Бонч-Бруевич утверждает, что масоны были во всех партиях, но молчит о том, были ли они среди главарей большевизма. Все эти умалчивания и недоговоренности не многого стоят. Каждый выдает своих бывших политических соперников, что и создает полную картину зараженности русского революционного и либерально-оппозиционного общества, бациллами масонства. "Но, действительно, - пишет С. Мельгунов, про признания Бонча, - через масонов шла организация общественного мнения и создавалась некоторая политическая солидарность. Говорить, однако, о каких-то 30 тысячах масонов не приходится. Это были маленькие кружки" (стр. 183-185). Конечно, 30 тысяч масонов не было, было значительно меньше. Но такого количества масонов никогда и не требуется для совершения дворцового или военного переворота или революции. Для организации надпартийного центра достаточно несколько сот человек, и даже несколько десятков человек, играющих видную роль в партийных или общественных организациях. Эсеров в нем будет представлять Керенский, кадет кн. Львов, октябристов Гучков, монархистов г. Шульгин, в Государственной Думе Родзянко, в Ставке ген. Лукомский и Алексеев, так зернышко по зернышку, глядь и надпартийный центр заговора и готов. То что П. Милюков и Алексеев не являются масонами, а только представителями "прогрессивной общественности", никакой роли не играет. Масоны давно наловчились использовать в своих целях самые разнообразные элементы. "Другой отличительной чертой этой политической организации, - пишет Г. Аронсон, - является пестрота, разномастность деятелей, которых она объединяла - людей принадлежавших к разным, подчас враждующим между собой партиям и группам, но стремящихся несомненно создать активный политический центр, не межпартийного, а надпартийного характера. Таковы русские масоны, члены последней по времени - до октябрьского переворота - масонской организации, сведения о которой могут быть собраны не без труда из разных рассеянных то тут то там фактов или намеков. Достаточно привести десяток имен известных русских политиков и общественных деятелей, принадлежавших к масонской элите, - чтобы подчеркнуть, что в данном случае мы имеем дело не только с существенным фактором русской политики указанного времени, но и с редким феноменом, мимо которого, однако, прошли почти все историки эпохи, и о котором ничего не знает, кроме вызывающих скепсис слухов, рядовой читатель. Вот несколько имен из списка масонской элиты, которые на первый взгляд кажутся совершенно неукладывающимися в одну организацию, на деле, однако, тесно связанных между собой на политическом поприще: князь Г. Е. Львов и А. Ф. Керенский, Н. В. Некрасов и Н. С. Чхеидзе, В. А. Маклаков и Е. Д. Кускова, великий князь Николай Михайлович и Н. Д. Соколов, А. И. Коновалов и А. Я. Браудо, М. И. Терещенко и С. Н. Прокопович. Что поражает в этом списке, это буквально людская смесь, в которой так неожиданно сочетаются социалисты разных мастей с миллионерами, представители радикальной и либеральной оппозиции с лицами, занимающими видные посты на бюрократической лестнице, - вплоть до... бывшего Директора Департамента Полиции. Что за странное явление, особенно непривычное в русской общественной жизни, для которой всегда были характерны полярность воззрений, сектантское начало во взаимоотношениях, взаимные отталкивания!" (Стр. 109-110). Необычайную пестроту русского масонства отмечает и И. В. Гессен: "Замечательной для России особенностью было, что ложа включала элементы, самые разнообразные - тут были и эсеры (Керенский), и кадеты левые (Некрасов) и правые (Маклаков), которые в партии друг друга чуждались, и миллионеры купцы и аристократы (Терещенко, граф Орлов-Давыдов) и даже члены ЦК эсдеков (Гальперн), которые открыто ни в какое соприкосновение с другими организациями не входили" (см. "В двух веках", 216).
